Теперь, когда в доме чисто, возникло ощущение пустоты. Может, купить диван или пару кресел? Лука пожал плечами: а зачем? Аббадон свой подвал давно уже обустроил, а ему хватает и крыши. Выходит, зря уборщица старалась, никому это не нужно. Вздохнул, — зря он согласился! — и снова направился к лестнице. Плохое у него предчувствие насчёт этой Золушки…
Сати очнулась и застонала от острой боли, которая пронзила всё тело. Было непонятно, что конкретно болит, но самочувствие было препротивнейшим. Перед глазами всё расплывалось, а во рту ощущался привкус железа. В плече кольнуло, и Сати инстинктивно подняла руки, и что-то коротко звякнуло. Она хотела прижать руки к больному месту, но не смогла дотянуться.
— Что? — прохрипела она, пытаясь сфокусировать зрение на ярких пятнах, мельтешащих перед глазами. — Что происходит?
Раздался вскрик, что-то шлёпнулось, раздался взволнованный шёпот:
— Божечки! Очнулась… Ах!
Быстрые, удаляющиеся шаги, и затем всё стихло. Сати едва сдерживалась, чтобы не запаниковать. Она глубоко задышала, пытаясь успокоить бешеное биение сердца, и прикрыла веки. Судя по запаху лекарств, скорее всего, она в больнице. Левое плечо то пронзала острая боль, то пульсировала тупая, а запястья холодили полоски металла, и цепи позвякивали каждый раз, когда Сати двигала руками. Она прикована к кровати наручниками…
Губы задрожали, а по вискам скользнули слёзы. Девочка! Та несчастная девочка, которую Сати так отчаянно пыталась спасти, что с ней? Их настигли, и ребёнок не успел спрятаться, а она сама… могла причинить ей вред. Проклятая болезнь! Сати, не в силах перенесли приступ ненависти к себе, тихонько завыла.
— Болит?
Сати вздрогнула, медленно повернула голову влево, и спина её мгновенно взмокла от пота под ледяным взглядом Вистана. Словно под воздействием гипноза, Сати не могла оторвать глаз от каменного выражения на лице приёмного отца, а доктор сжал челюсти так, что по впалым щекам скользнули желваки. Не дождавшись ответа, он резко шагнул к кровати и склонился, железно зазвенели наручники. Сати ощутила свободу, осторожно поднялась и свесила босые ноги. Всё тело дрожало от боли, но она боялась даже поморщиться при Вистане.
— Когда ты в последний раз принимала лекарство?
Каждое слово Вистана словно вгоняло гвоздь в её тело, и Сати съёживалась всё сильнее. Она так наслаждалась ощущением свободы на своей новой работе, что абсолютно забыла про лекарства! Вистан резким движением приподнял её подбородок, и их взгляды встретились.
— Когда?! — выкрикнул он.
— Утром, — прошептала Сати.
Глаза Вистана сузились, он выпрямился и залепил приёмной дочери пощёчину, а Сати лишь покачнулась и закрыла глаза. По горящей щеке её скользнула слезинка, но Сати сдержалась. Вистан заложил руки за спину и отвернулся.
— Сейчас придёт полиция, — глухо проговорил он. — Говори, что ты ничего не помнишь. Ни как попала в город, ни как похитила ту девочку…
— Я не похищала её, а спасала! — протестующе воскликнула Сати.
— Полиция считает иначе, — рявкнул Вистан.
Сати соскочила с кровати и, не обращая внимания на головокружение, схватила приёмного родителя за холодную жёсткую руку:
— Что с ребёнком? Она жива?
Вистан едва повернул к ней голову, стряхнул её руки и двинулся к выходу.
— Не о том думаешь. Состояние у тебя критическое, — на ходу проговорил он. — Нужна срочная госпитализация. Сразу, как дашь показания, тебя проводят в пятую палату.
Сердце Сати облилось кровью. Упав на колени, она прижала руки к груди: её снова запрут! Одна в глухой белоснежной мягкости отдельной палаты без окон.
— Папа! — взмолилась она, и по щекам Сати покатились крупные слёзы. — Пожалуйста, не надо! Я была неправа, прости. Я буду послушной…
Но доктор не обратил на её стенания никакого внимания, и Сати схватила себя за волосы, да бессильно завыла. Жить без людей, без неба, без солнца, без звуков и цветов… Сати была согласна на унижения Дэна, на бесправное существование в доме доктора, на побочки от надоевших лекарств… всё что угодно, кроме ватного небытия госпитализации!