Могу ли я бросить все вот так? Нужно ли хоть с кем-то увидеться на прощанье? В голову приходит первая мысль — Света. Не моя предательница мать. Я сжимаю челюсти, подавляя плохие воспоминания, и выскальзываю из-под одеяла.
Всего два коротких гудка и подруга берёт трубку. Мы договариваемся о встрече в кафе, расположенном недалеко от отеля. Оказывается, мои поиски начались ещё в шесть часов утра. Света не спала, переживая за меня. Услышать её голос спустя почти три месяца было здорово. Это придаёт мне сил, а на душе становится спокойнее. Я должна рассказать о своих планах, услышать слова поддержки, чтобы не было так страшно бежать в неизвестность.
Но когда мы встречаемся, я вынуждена отложить свой грандиозный рассказ о побеге из ада. Света бледна, её серые большие глаза кажутся припухшими от слез. Неужели она так сильно переживает за меня?
— Что с тобой? — испуганно спрашиваю я, садясь за столик.
Света смотрит на меня потерянным и испуганным взглядом, затем шепчет сквозь слезы:
— Я беременна.
Что? — хочется крикнуть мне, но я сдерживаюсь, понимая, что от меня ждут не такой реакции.
— Какой срок? — тихо спрашиваю я.
— Около двух месяцев…
— Отец Кирилл?
Света вытирает слезы и слабо кивает.
— Кто ещё знает?
— Мои родители и его… Я давно хотела тебе сказать, но ты пропала…
— До сих пор не верю, что мне удалось сбежать, прости. Что ты будешь делать?
— Я не знаю… — Света закрывает лицо руками. — Отец настаивает на аборте, а врачи говорят, что если я его сделаю, то есть вероятность бесплодия.
— Что говорит Кирилл?
— Он не готов стать отцом! — Света не выдерживает и ревёт навзрыд.
— Подонок… — ругаюсь я.
К нашему столику подходит официант, наливает стакан воды и снова исчезает.
— Папа говорит, что мы уедем из города. Надолго… — плачет Света, — Он говорит, я опозорила его перед всем обществом и нам нужно начать новую жизнь!
— Это не так, — пытаюсь успокоить я подругу. — На самом деле он просто зол на тебя, не каждый день узнаешь, что любимая дочь ждет ребёнка вне брака.
— Но я готова сделать аборт! Практически каждую девушку предупреждают о возможных последствиях, и я не хочу из-за этого ломать свою жизнь! Я не могу становиться матерью в восемнадцать лет! Нет образования, нет мужа, нет любви!
— Любовь ты можешь найти и потом… — осторожно замечаю я.
— Да кому я нужна с этой обузой!
— Почему врачи ставят такой диагноз?
— Говорят анализы крови плохие, ещё что-то про тонкие стенки матки, — вспоминает Света.
— Ты хоть понимаешь, это твой будущий ребенок. Это может быть милая маленькая Светочка…
— Прекрати! — обрывает меня подруга, соскочив со стула. — Это всего лишь зародыш, это ещё не ребенок.
— Прости, я поддержу любое твое решение, но только не это. — Сухо отвечаю я.
— А как бы ты поступила на моем месте? Ты ещё младше меня! Представь, если на моем месте сидела бы ты! Если бы забеременела, смогла бы любить этого ребёнка после всего?
— Но ты не ненавидишь Кирилла…
— Да, но он бросил меня, как только узнал о беременности, хорош папаша моей маленькой Светочки?
Молчание. Мы долго смотрим друг другу в глаза. Такого ещё не случалось, всегда был какой-нибудь выход, но почему такой жестокий? Неужели, становясь старше, нам придется сталкиваться с непреодолимыми проблемами, и кардинально менять свою жизнь.
— Когда ты собираешься уехать? — спрашиваю я.
— Завтра утром. Меня будут оперировать в лучшей гинекологической клинике. Как только отец закончит здесь свои дела, он присоединится ко мне и матери.
— Возьми меня с собой.
Света замирает, удивленно хлопая глазами.
— Ты серьезно?
Я утвердительно киваю.
— Деньги на билет я дам. Его мать подкинула мне приличную сумму, лишь бы не видеть в своем доме. Проблемой остается только покупка билета несовершеннолетней девочке.
Света недоверчиво протягивает:
— Ты готова сбежать в другой город, бросить мать, отказаться от мечты, лишь бы не быть с ним?
— Я могу осуществить свою мечту за пределами этого города. Со всем остальным я как-нибудь справлюсь.
Света долгое время смотрит на меня хмурым взглядом, обдумывая мою просьбу. Наконец она слабо улыбается и кивает. Мы обе понимаем, что начнём новую жизнь, и нам нравится идея делать это вместе. Света обещает достать ещё один билет на самолет, когда я отдаю ей деньги. Предстоит только уговорить администрацию отеля разрешить мне остаться на ещё одну ночь.
Это оказалось не обязательным. Вчерашний разговор молодого человека с администрацией в корне меняет их отношение ко мне. Капельдинер с улыбкой в тридцать три зуба записывает меня ещё на один день и вручает ключ от номера. Я едва сдерживаюсь от ехидства и не говорю парочку колкостей за вчерашнее унижение. Весь оставшийся вечер я провожу в холле, в самом незаметном тихом уголочке. Ожидаю ещё раз встретить того удивительного парня, хоть и не понимаю для чего мне это нужно. Вечер наступает, глаза продолжают устало смотреть на вход, но увидеть его в тот последний день в городе мне так и не удаётся. А ранним утром я, Света и её мать мчимся на роскошном «Ауди» до аэропорта. Никто почти не разговаривает. Мне совершенно наплевать в какой город мы едем. Главное мы обе светимся надеждой и каждая — своей.
В огромном, переполненном людьми аэропорту мне наконец-то становится страшно. Я понимаю, что еду в неизвестность, мне остаётся только верить в удачу. Работники аэропорта крайне любезны, забирают наш багаж и приглашают пройти таможенный контроль. Полёт бизнес классом. Все ускоренно и любезно до тошноты. Света и Екатерина Дмитриевна даже не замечают тех людей, что ожидают бесконечную очередь у другого входа. Мне становится не по себе. Деньги действительно решают многое в обществе. Если ты можешь заплатить за билет в три раза дороже, то тебя пустят в самолёт через другой вход с фанфарами, если нет — томись в очереди вечность. Я задумываюсь, а что в действительности думают люди, которые сейчас мило улыбаются нам при любом взгляде? Завидуют или жалеют? Зачем мать так рвётся в мир, где всё фальшиво: улыбки, любезное внимание, любые разговоры, уважение, и даже любовь…
— Катя!
Я машинально перевожу взгляд на тянувшуюся ко мне через толпу женщину и замираю от неожиданности. Ко мне рвётся родная мать, казалось бы, преодолевая непреодолимое. Её красивое лицо красное от слёз. Она смотрит на меня несчастными глазами, поражённая горем. Даже когда умер отец, я не видела на её лице подобного взгляда.
— Катя, милая, куда ты собралась? Давай вернемся домой и спокойно поговорим! Тебя ищут повсюду, а ты ту глупостями занимаешься.
Я не отвечаю, продолжая стоять как вкопанная. Как Фелиция нашла меня? Что если она здесь с ним? Нет, она стоит одна, протягивая ко мне руки, стараясь привлечь меня к себе. Я не чувствую жалости или сомнения. Только ненависть и презрение. Это страшно осознавать, да и осознаю ли я? Не в силах простить предательство я смотрю на маму, как на совершенно чужого человека. Быстро отвернувшись, я спешу за Светой и её матерью, которые уже проходят через контроль.
— Катя! — В ужасе кричит мать. Добрая половина собравшихся в очереди людей любопытно оборачиваются. — Катя, немедленно стой! Слышишь?
Я упорно иду вперёд, боясь только одного, что этой женщине получиться помешать мне уехать. И я снова буду заперта в своём жутком кошмаре до конца своих дней. Фелиция кричит всё громче. Даже Света и её мама оборачиваются на крики.
У меня не получается сбежать… Она снова вернёт меня в его дом. Страх и отчаяние овладевают мною. Резко обернувшись к матери, я тихо спрашиваю:
— Кто вы, женщина?
— Что? — Фелиция удивляется. — Катя, это же я, твоя мама.
— Вы ошибаетесь, — отвечаю я как можно жёстче. — Моя мать умерла сразу после моего школьного бала, а вас простите, я не знаю.
— Не говори так, детка! — пищит мать, прикладывая к носу проток. — Я все сделала ради тебя, наступит время, и ты мне ещё спасибо скажешь!