Другим не даст, а сам очень даже может обидеть.
– Ты знаешь, Саш, мы с отцом тоже быстро решили пожениться. Но нас вынудили родители. А потом уже привыкли, полюбили, Кир появился. А потом и ты. И сейчас я с уверенностью могу сказать, что твой отец – моя судьба.
Эти слова задевают за живое. Режут по больному, потому что я знаю, что это не мой случай. Я и Гордей слишком презираем друг друга. И если не поубиваем друг друга, то расстанемся врагами.
А мы точно расстанемся. По-другому никак.
Мама распахивает объятия, и я с готовностью ныряю в них. Неизвестно, когда я смогу вот так в следующий раз укрыться от реальности.
И эта неизвестность скручивает внутренности в тугой комок.
Утро наступает слишком быстро, и я еле разлепляю глаза. Ночью долго ворочалась, прежде чем уснуть.
Мама влетает в комнату счастливая и сияющая, словно не было вчерашнего задушевного разговора. А я понимаю, что знать не знаю, как будет проходить моя свадьба, и становится дурно.
– Вставай, дочка. Скоро придет твой свадебный стилист и доставят платье, – мама счастливо щебечет, стягивая с меня одеяло.
– Мам, откуда платье? – ошарашено спрашиваю я и крепче вцепляюсь в теплое укрытие.
Мама замирает на мгновение. Удивленно смотрит на меня, моргает несколько раз, а потом с еще большим рвением принимается меня сгонять с кровати.
– Так, Александра, что за вопросы? Неужели ты думаешь, что я бы оставила тебя без свадебного платья? Отец мне строго-настрого наказал одеть тебя от и до. Чтобы его принцесса была самой красивой из всех невест.
– Эм, – единственное, что удается мне выдавить из себя.
– Давай-давай!
Одновременно с тем, как я поднимаюсь, в дверь стучат, и мама распахивает ее настежь.
В комнату влетает нечто…непонятное. Замираю на несколько долгих минут, пытаясь понять, кто ж это чудо? Девушка или парень?
– Так, красотка, – хлопает это нечто в ладоши, – за дело. У нас мало времени. Давай-давай. Зубки чистить, волосики расчесывать и сюда приходить.
И я подчиняюсь. Плетусь в ванную, быстро привожу себя в порядок. Проверяю линзы, попутно отмечая гигантские синяки под глазами и искусанные губы. Зло усмехаюсь. Интересно, как это чудо будет приводить меня в надлежащий вид?
И очень удивляюсь, когда спустя какое-то время он поворачивает меня к зеркалу. На лице ни тени усталости. Свежа и естественна. Аккуратные стрелки, пушистые ресницы завиты, и это делает глаза еще больше. Розовый блеск на губах. Морщусь, потому что терпеть не могу, когда губы намазаны чем-то, кроме гигиенической помады.
– Теперь наряд, – очередной хлопок отвлекает меня от рассматривания отражения, – давай. Иди белье надевай, чулки. Я жду, куколка. Время – деньги.
Такое обращение вызывает тошноту. Плетусь на негнущихся ногах в душ. Снова. Облачаюсь в тончайшее кружево и горько усмехаюсь. Ну что, Сашенька, дождалась свадьбы? С любимым…
– Куколка, ты там долго? Через полчаса ты должна быть готова. А там корсет минут десять застегивать, – доносится из за двери.
Делаю несколько вдохов, пытаюсь унять бешеное сердцебиение. Сегодня как никогда сердце разошлось. Нужно успокоиться. Ни к чему хорошему нервы не приводят.
Наблюдаю словно со стороны, как на меня надевают платье, чтобы не помять прическу. Громко ахаю от великолепия. Ничего особенного вроде и нет в наряде. Но оно приковывает взгляд. Струящаяся юбка, корсет, расшитый жемчугом. Нежный персиковый цвет выгодно подчеркивает мою внешность. Высоко собранные волосы делают шею изящной. И весь мой вид кричит, что я ждала этого дня долго.
Только это не так.
Мне по большому счету наплевать, как все пройдет.
Мама всплескивает руками и делает несколько шагов в мою сторону.
– Так, никаких слез, – строго говорит чудо, – никаких объятий. Вы же все помнете!
Чуть ли не истерически верещит стилист. Одновременно с этим воплем в комнату входит отец. В его глазах вспыхивает восхищение, и я не могу сдержать улыбки.
– Ты красавица, дочка, – стискивает кулаки и нервно поправляет пиджак.– Машина ждет. Идемте?
Наш путь проходит в полной тишине. Каждый погружен в свои мысли. Я прикидываю, как переживу хотя бы несколько месяцев с таким монстром.
По мере приближения к ЗАГСу становится страшно. Дикий ужас опутывает, утаскивает в пучину. Приходится прикладывать титанические усилия, чтобы не скатиться в бабскую истерику. Я должна оставаться сильной.
Ради мамы…
Она не знает, в какой ад превратится скоро моя жизнь. С персональным Бесом.
– Дочка, все хорошо? – ловлю взволнованный взгляд мамы и киваю.