— Ложись, — похлопал я ладонью рядом с собой, заботливо откинув при этом одеяло.
Тая помялась немного, но всё же села на постель, а затем и легла.
Я укрыл нас обоих одеялом. Прижал её к себе спиной.
— Спокойной ночи, — сказал ей на ухо и провёл по мочке уха кончиком языка, довольно отметив про себя её дрожь и дрогнувшие губы.
— Спокойной ночи.
Не удержался и стал задирать край футболки, пробираясь под неё рукой и кладя ладонь на её плоский живот. Хотел пойти выше, но получил по рукам!
Немного обалдел, когда она меня довольно ощутимо шлёпнула по руке.
— Спокойной ночи, Лёш! — сказала она с нажимом и отвернулась.
Я настырно продолжил свой путь по животу.
— Ау, — вздохнул я, когда рыжая просто от души вогнала в мою руку свои длинные острые ногти. — Ты что творишь?
Кошка дикая. Рыжая киса.
— Спокойной ночи, Лёша! — сказала она ещё громче и демонстративно отодвинулась от меня.
___
Me estás volviendo loco, mi belleza* — ты сводишь меня с ума, моя красавица (испанский, прим. автора)
2.
ТАЯ.
Но разве Лёша мог не сделать наоборот?
Конечно же, нет, Северов сделал всё мне назло, и мы снова утонули в простынях почти до рассвета.
Он меня все эти три года ждал, что ли, чёрт побери? Как зверь голодный, всё тело болит.
— Лёш, — почти прошептала я в тишине, когда мы ещё раз сходили в душ и предприняли попытку номер два немного поспать.
— А?
— А ты зачем в меня до конца?
— Ты что, не предохраняешься, что ли? — спросил он. — Ты же замужем.
— Предохраняюсь.
— Ну и какие тогда проблемы?
— Никаких.
Ты,
Северов,
Моя самая огромная проблема из всех возможных!
Стало вдруг так обидно. Ему совсем плевать на то, что со мной будет потом, главное, что он получил удовольствие. Нет, я его тоже получила, но у этого удовольствия могут ведь быть последствия в виде двух полосок на тесте для определения беременности. Но ему словно всё равно, я будто просто расходный материал в этой цепочке Паша-я-Алекс.
— Знаешь, кто ты, Алекс? — спросила я.
— Дай угадаю — козёл? — усмехнулся он так, словно его вовсе это не трогает.
— Нет.
Да. Именно!
— Ты грешник, Лёш.
— Почему? Мы все грешны.
— Ты больше других.
— Почему же?
— Ты заповеди нарушаешь. Смертные грехи. Знаешь такое?
— Ты так подкована в этом вопросе? И какие же?
— «Не возжелай жены ближнего своего» и «не прелюбодействуй». Кажется, так они звучат.
— Ясно. Мне почти стыдно.
— Как мы оба будем с этим жить? — не унималась я. — И отвечать за это перед небесами, когда придёт время.
— Ой, давай вот это не будем. Я не люблю разговоры о Боге.
— Ты не веришь в него?
— Очевидно, что нет, раз так говорю. Я — атеист.
— Зря. Когда-нибудь он испытает и тебя.
— Ну вот испытает — тогда и посмотрим. А ты считай, что это я, демон-искуситель, соблазнил тебя, такого нежного ангелочка с огненными волосами. Спи, Тая.
Сама не поняла, как отключилась без сил под утро, несмотря на грустные мысли, а когда открыла глаза, потому что услышала негромкий шум в комнате и почувствовала на лице игру лучей солнца, то увидела Алекса уже почти одетого — он застегивал пуговицы на манжетах своей рубашки.
— Доброе утро, — сказал он. — Разбудил? Извини. Мне надо собираться в офис.
— Ничего, — отозвалась я. Это неважно. Я хочу как можно скорее уехать отсюда. — Когда мне привезут юбку?
— Я попрошу людей, они привезут её сюда в ближайшее время, — ответил мне Алекс. — Какой у тебя размер?
— Сорок второй.
— Малышка.
— А ты — медведь, — не удержалась я.
Но Алекс лишь рассмеялся.
— Сочту за комплимент.
— И не надейся!
И снова в ответ его бархатный смех. Его забавляют мои лёгкие «покусывания»? Больше ничего против него я не могла бы сделать, а хотелось! Его власть надо мной ужасно бесила, до зубной боли. Но лучше пусть смеётся, чем злится… Видали мы Алексея Северова в гневе. Это… Лучше всё-таки не видеть и не знать!
— Вечером я заеду к следователю, — повернулся он ко мне, когда застегнул на несколько пуговиц свой отглаженный и словно только что из бутика пиджак. — Как и обещал тебе — Паша получит свободу. Я отменю все свои претензии и помогу делу исчезнуть.
— Спасибо…
На душе стало заметно легче. Ну, хотя бы я не сяду в тюрьму уже точно, и Ксюше больше не грозит судьба сироты. Уже проще.
— А теперь по поводу нас с тобой…