3. чуждаться людей, быть отшельником, иногда даже отрицать законы общества;
4. страдать продолжительной болезнью с рядом необычных признаков;
5. богохульствовать;
6. вступать в договор с дьяволом;
7. испытывать беспокойство от духов;
8. иметь пугающее и ужасающее выражение лица;
9. постоянно жаловаться на скуку, отчаяние, даже проявлять нежелание жить;
10. испытывать припадки бешенства;
11. производить звуки и движения подобно животным.
Очевидно, если наличие всех этих признаков указывает на одержимость, то наличие по крайней мере одного из них должно вызывать подозрение в одержимости, и с этой точки зрения очень и очень многих можно заподозрить в бесноватости. Между прочим, обращают на себя внимание третий и девятый признаки - они не несут никакого "инфернального" оттенка, являясь скорее признаками депрессии, но как они характерны для творческих людей!
Вот уж действительно массовая эпидемия одержимости - совершенно не то, что раньше выдавалось за эпидемию: когда одновременно захваченными демонами оказывались всего-навсего несколько монашек. При всем при этом демоны совершенно не заботятся о том, что их "раскусят", "рассекретят", "выведут на чистую воду". Они не скрывают свое присутствие в происходящих "странных событиях" в нашем мире, в век "научно-технического прогресса", когда в них мало кто верит, но они не скрывали себя и в то самое славное средневековье, когда все верили в них. И даже видели. Демоны приходят в наш мир как к себе домой и ведут себя в нем не как гости, но как хозяева: хочу - это сделаю, а захочу - это, хочу - стихи надиктую, а захочу - убить заставлю. Впрочем, с чего мы взяли, что этот мир является "нашим"?
Другой вопрос - зачем демон входит в человека, зачем это нужно ему? Доводы инквизиции о том, что смысл этого действия демонов заключается только лишь в желании проделать еще одно богопротивное дело, искусить человека или, в лучшем случае (в худшем для демона), проверить "на прочность" веру человека, мы категорически отбрасывать не собираемся. Но и ставить во главу угла такие намерения явно не стоит. Кстати, понятие "демон", которое мы здесь используем, вовсе не подразумевает того "злонамеренного характера", который непременно прикладывала церковь к этому слову. Мы употребляем его в первоначальном смысле, т. е. подразумеваем под демоном любую претергуманоидную сущность, которая по тем или иным причинам нисходит до общения с человеком. С этих позиций демоном можно назвать и ангела-хранителя. Разделение нечеловеческих сущностей на "хороших" и "плохих" - это в первую очередь результат господствующей религиозной системы, равно как и самого человеческого сознания. Надчеловеческое не может быть "хорошим" и "плохим", такими могут быть лишь его действия с точки зрения человека. Например, для муравья человек - просто "нечто великое", но если он наступит на муравейник, то он станет "плохим", а если рассыплет рядом с муравейником чипсы - то "хорошим".
Итак, чего добивается демон, когда он вселяется в человека? Все виды одержимости, которые, согласно нашим рассуждениям, связаны с получением демоном удовольствия (курение ли это, употребление спиртных напитков, или наслаждение парами человеческой крови), затруднений не вызывают: без человеческих органов чувств демон не сможет получить желанного удовольствия. Здесь все ясно. Возьмем самый "креативный" случай, в котором демон реализуется как "вдохновение": здесь демон может получить в материальном виде - как минимум в виде черновиков, набросков, заметок, планов - свою мысль. Если же рассмотреть случаи хрестоматийной одержимости (в частности, одержимость монахинь), когда одержимый начинает вытворять со своим телом такое, что ему позавидует любой акробат или гимнаст, то тут можно предположить, что демон, опять же, как сущность бестелесная, хочет временами ощутить тело, насладиться им, поиграть с этим телом, узнать его возможности - подобно тому, как ребенок мнет и терзает свою игрушку. Короче говоря, демон желает насладиться ощущением плоти, т. е. это случай, аналогичный первому.
Так можно продолжать и дальше. Суть одержимости при таком подходе к делу сводится к следующему: демону временами необходимо ощутить свою принадлежность к материи. Если это предположение верно, то оно говорит хотя бы о том, что если уж бестелесная сущность, находящаяся по своему развитию выше человека, претендует на его плоть, то не стоит так уж принижать эту нашу плоть - коли высшие существа завидуют нам. Конечно, наши доводы о том, что демону необходимо "вкусить радости" и т. д. и т. п. - доводы исключительно человеческие. Т. е. мы судим так, словно демоны - существа, подобные нам, и, стало быть, мыслят аналогично нам и желают того же. Этот путь может быть и ошибочным, т. к. демоны - представители совершенно иной субстанции, и их образ мышления (или чего-то, подходящего под это определение) должен в корне отличаться от нашего. Но, с другой стороны, если демоны прибегают к помощи нашей плоти, то законы нашей плоти должны распространяться и на них: если им нужна плоть, то они должны подчиняться ее законам.