Его брови взлетели вверх.
— С чего бы кто-то добровольно захотел быть скованным?
В моём сознании промелькнуло воспоминание о том, как Самаэль связывал мои руки за спиной с помощью шёлкового пояска халата.
— Для всего есть своё время и место, Нико. С кандалами на лодыжках я справлюсь сама, — я согнула колено, поставив ступню на край стула, чтобы заняться замком на лодыжке. При этом я бормотала себе под нос: — Но может, мне лучше сидеть на цепи. Есть у меня ощущение, что всё это может оказаться ужасной ошибкой.
Первый браслет с лодыжки с лязгом упал на пол.
— Почему это ошибка? — спросил он.
Я опустила ногу. Я осознала, что у него очаровательные полные и изогнутые губы. А ещё у него были огромные руки. Поскольку я с недавних пор стала свободной и незамужней, я оказалась отнюдь не в худшем месте в Доврене.
— Почему я должна сидеть на цепи? Я зло, Нико. Я не родилась. Я выползла из земли, я реинкарнация одного из самых ужасных демонов всех времён. Убийца, — второй браслет с лодыжки упал на пол.
Его кадык дёрнулся.
— Если ты настоящая хищница, тогда почему ты так испугалась, глядя в окно? Ты тряслась.
— А ты очень любопытный человек, да?
Он провёл рукой по подбородку.
— У меня не особо много посетителей. Особенно среди женщин. Хочешь угоститься рагу? Оно из оленины.
Я скрестила ноги и откинулась на спинку стула, изучая его.
— Ты не думаешь, что я на самом деле зло, да?
— Нет, я так не думаю.
Мой желудок сжался от голода. Я вновь почувствовала, что Мистериум Либер зовёт меня, и это заставляло меня умирать с голода.
— Да. Пожалуйста. Я бы с удовольствием поела рагу.
— Я могу немного подогреть.
Когда он стал заниматься моей едой, я повернулась, чтобы снова посмотреть в окно, заворожённая иллюзией горящего пламени на площади снаружи — передо мной проступило воспоминание Лилит.
Но зачем она устроила себе дом здесь? Этому дому, должно быть, около шестисот лет — он построен после времени её сожжения. Она переехала в это место с видом на место её пытки. Почему она хотела зациклиться на этом?
Глядя на танцующее пламя, я начинала понимать. Она хотела помнить. Месть двигала ею, даровала ей смысл. Она хотела отомстить смертным. Теперь, как мне казалось, она хотела отомстить Самаэлю. Это являлось самой сутью её естества.
Но чего хотела я?
Сквозь старое искажённое стекло я всё ещё видела пламя, поднимавшееся выше. Что за люди могли так поступить с живым существом?
Свободный Народ. Те, кто пытал Лилит, были их предшественниками.
И вот так я поняла, что именно мне нужно сделать — и это не цель Лилит. Не цель Самаэля.
Я повернулась обратно к смертному мужчине. Он поставил на стол миску с дымящимся оленьим рагу и бокал вина.
Я начала есть, наполняя желудок насыщенной пищей. Я чувствовала вкус лука и чеснока. Честно говоря, настоящее объедение.
Он снова поднял ложку и стал есть вместе со мной.
— Как тебя зовут?
Я открыла рот, чтобы ответить, затем поколебалась. Кем я была?
— Я Лила, — сказала я решительно. Как только слова слетели с моих губ, я почувствовала, как в груди что-то расслабилось. Я всё ещё была Лилой.
Но сделав глоток красного вина, я ощутила, как нечто нервирующее пронеслось по моей коже — знакомая тёмная магия. Я слишком хорошо знала эту магию.
Моё тело напряглось, и я встала со стула, чтобы посмотреть в окно. Я уже не галлюцинировала воспоминаниями Лилит об огне. Но появилось нечто столь же кошмарное: ангел смерти. Снег завихрялся вокруг его огромного тела и расправленных за спиной крыльев. Облака скрывали солнце, и его ледяные серые глаза пронизывали сумрак.
— Что случилось? — спросил Нико.
Я тяжело вздохнула.
— Явился мой бывший жених. Мы с ним не в лучших отношениях.
Подходя к двери, я почувствовала, как на меня вновь накатывает ярость Лилит.
— Ты всегда можешь остаться здесь, — сказал Нико.
— Возможно, я вернусь.
Я толкнула дверь, выходя в туманный воздух, и по мне ударил ледяной ветер.
В глазах Самаэля начинали тлеть угольки. Я пробуждала в нём злость? Потому что это его истинное лицо. Он был прекрасен. И всё же, глядя на него, я чувствовала себя так, будто в моём сердце прорастали ледяные шипы.
Когда он шагнул ближе, я увидела, что на его скулах мерцали золотистые татуировки. Тени взметывались вокруг него, и его тело замерло абсолютно неподвижно. Его лицо превратилось в бесчувственную маску, словно его эмоции находились за миллион миль отсюда.
«Ну привет, жнец, мой тёмный друг».