Это невозможно.
Я мысленно посчитала. Я больше не обращала внимания на даты. После долгих попыток с Кларком.
У меня была задержка в две недели.
Этого не могло быть.
Я не могла забеременеть.
Мы с Кларком никогда не проверялись. Он винил меня, говорил, что я проклята, что Бог никогда не подарит мне ещё одного ребёнка из-за моего греха.
Я уронила руку на живот, опустилась на колени на пол и зажмурилась.
Пожалуйста.
Было безумием хотеть этого. Мы с Декланом, наконец, нашли наш собственный путь, ему становилось лучше.
Дорогой Небесный Отец, я умоляю.
— Пэйдж? — От встревоженного тона Деклана я открыла глаза. — Тебя снова тошнит?
Я хочу этого, я хочу этого. Господи Боже, я хочу этого.
— У меня задержка, Деклан. Две недели.
Слезы заполнили глаза, но я не позволяла им пролиться. Не позволю ему думать, что это что-то плохое.
Я почувствовала тепло его тела, когда он встал на колени рядом со мной, и открыла глаза.
— Я думал, ты не можешь забеременеть?
— Беременная? — вздохнула Лана, когда я повернулась к ней лицом. Она вручила мне воду, и стакан задрожал у меня в руке.
Деклан удерживал его, пока я подносила его к губам. Вода была благословением, пролившимся в моё горло. Никто не говорил, пока я до конца не опустошила стакан и не отставила его на пол. Я ждала, пока Лана уйдет, давая нам с Декланом пространство, но она просто смотрела на меня, пока я таращилась на кафель. Я очень боялась посмотреть на Деклана, очень боялась того, что увижу в его глазах.
Он поднял мой подбородок двумя пальцами, вынуждая меня посмотреть. Его голубые зрачки не потускнели, тени не вернулись, глаза даже светились.
— Я думал, ты сказала…
— Мы не могли зачать, Деклан, и я думала, что это моя вина. Он говорил, что виновата я.
— Придурок, — прошептала Лана себе под нос, и у Деклана сжались челюсти.
— Лана, я тебя люблю, но можно нам немного уединения? — я выгнула бровь и посмотрела на неё.
— Ой, простите. Да, я буду на кухне. — Она сдвинулась, чтобы уйти, но её лицо посветлело от пришедшей идеи. — Задний левый угол под раковиной, тест на беременность, — она пожала плечами. — Немного боялась в прошлом месяце, но всё хорошо, никакого плода у этой девочки, — она криво мне улыбнулась и, развернувшись, ушла.
Глаза Деклана были прикованы к шкафчику, а выражение лица было нечитаемым.
— Ты злишься? — спросила я сквозь ком в горле.
Он наклонил голову и приложил ладонь к моей щеке.
— Почему я должен злиться?
— Возможно, ты этого не хочешь, не сейчас, когда ты…
— Не надо, — прервал он меня, убрал руку и встал, оставляя меня мёрзнуть без тепла его тела. Я встала, и у меня подкосились колени от его твердого взгляда. — У меня ощущение, будто мне снова семнадцать, и ты собираешься мне сказать…
— Я хочу этого, Деклан, — я переплела наши пальцы, говоря дрожащими губами.
— Хочешь? — спросил он, его дыхание участилось.
Я кивнула.
— Ты не беспокоишься о… — он поднял наши сцепленные руки и показал на свою голову. — Моей болезни?
— Нет, — я покачала головой и резко выдохнула, пытаясь сдержать слезы. Я почувствовала лёгкость на сердце, когда всё, наконец, встало на свои места. — Я не могла забеременеть от Кларка не потому, что мне не было прощенья, а потому что мне было не суждено. Если нам дали шанс, если я беременна, надеюсь, ребёнок будет похож на тебя.
Его глаза наполнились слезами, а мышцы на подбородке задрожали, пока он пытался заговорить.
— Никогда не говори так, не желай такого.
Я отпустила его руку и встала на цыпочки, положив руки на его щеки. Его ноздри раздувались, пока он боролся с эмоциями.
— Я хочу этого, Деклан. Хочу, потому что тогда буду знать, что малыш будет видеть всё, видеть мир вокруг, как видишь ты.
Он прижался лбом к моему, и несколько его слезинок намочили подушечки моих больших пальцев.
— Я тоже этого хочу, — он выдохнул эти слова, и, закрыв глаза, я почти почувствовала, как правда сменяет надежду.
— Проверим?
Он кивнул, и его губы приподнялись в уголках.
Деклан оставил меня и вышел из ванной. Я нашла тест, открыла его и прочла инструкцию. Сделала в точности, как было написано, и оставила сиренево-белую палочку на бачке унитаза. Деклан не мерил шагами коридор, как я думала, он прислонился к стене, лицо спокойное, взгляд прикован ко мне.
— Три минуты, — сказала я, обернув руками его талию, прижалась ухом к его груди, слушая его сердце. Пульс был не частым или встревоженным, он был ровным и сильным.