Потолок был высокий, и как я могла видеть, квартира была очень современной. Пространство казалось холодным, кроме бежевого ковра. Я лишь слегка взглянула на помещение, прежде чем мои глаза остановились на картинах Деклана: разного размера, в стальных рамах, на кирпичной стене квартиры в индустриальном стиле.
— Деклан, это место… будто твоя личная выставка, — я не могла спрятать изумление в голосе, потянув его к одной из картин.
Мои глаза впитывали линейные формы треугольников и кругов, столкнувшихся друг с другом на черной краске. Формы будто истекали кровью белыми линиями по холсту.
Он мягко рассмеялся и сжал мою руку.
— Лиам разрешает мне вешать здесь большинство работ. Место в моей комнате для странного дерьма.
— Странного дерьма? — грубое слово незнакомо звучало на моём языке, и он рассмеялся немного громче.
— Да, более личное, и, думаю, лучше ему не быть на всеобщем обозрении, — он потянул меня от абстрактной картины. — Пойдем, я покажу.
Он провел меня мимо кухни по короткому коридору. Там было лишь три двери. Одна была открыта — маленькая ванная, так же в серо-черной гамме. Деклан открыл последнюю дверь, и, казалось бы, смешно нервничать, но я нервничала. Страх и волнение (хотя страх побеждал), покрывали мою кожу мурашками, и я хотела, чтобы он не отпускал мою руку, пока мы проходили через дверь. Деклан достал телефон из кармана и поместил его в док станцию. Он включил музыку, и комната наполнилась медленным ритмом. Я не должна была отводить от него взгляда, должна была знать, что меня ждет, и не смогла сдержать вздоха, когда посмотрела вокруг себя.
Все стены были покрыты нами.
Мной.
Им.
Воспоминаниями.
Большинство переплетались с мучительными изображениями. Лишь одна выделялась из гнева, ненависти и грусти. Она излучала свет, две переплетенные фигуры были влюблены, целовались, и их окружало тепло жёлтого цвета. Если бы я позволила себе закрыть глаза, я бы услышала «Устрой себе маленькое рождество» (Примеч. «Have yourself a merry little Christmas» — песня Фрэнка Синатры), звучащую на заднем плане. Я бы почувствовала запахи специй для курицы и сладкого картофеля моей матери. Я подняла пальцы к губам и почувствовала его рот на моём, будто снова была в том коридоре, в то Рождество.
— Это новая, — голос Деклана пробился сквозь воспоминание и притянул меня обратно в настоящее. — Я нарисовал её недавно. У меня был кошмар, а потом я просто, чёрт возьми, отключился, а когда очнулся на следующее утро… — он указал на картину, — … я был покрыт краской.
— Это наш первый поцелуй, — прошептала я.
Деклан не подтвердил мои слова, он просто сел на кровать и наблюдал, как я рассматриваю каждую картину. На каждой присутствовали мои глаза. Иногда я могла определить воспоминание, иногда нет. Я хотела спросить его о каждой, но казалось неправильно делать это. Каждая картина была личным моментом, тайной мыслью, выведенной его рукой, а мучения… Я чувствовала их всем сердцем.
— Я вижу твои страдания, — я повернулась, чтобы посмотреть на него. — Они омрачают эту комнату.
Его глаза сконцентрировались лишь на мне.
— Только так я мог прогнать демонов, после того как ты ушла. Мне приходилось их рисовать, Пэйдж. Мне приходилось высвобождать их единственным доступным мне способом, иначе я бы потерялся в своем психозе. Лиам поощрял это, ну, знаешь: дешевая терапия, — он рассмеялся без капельки юмора.
Я села рядом с ним на кровать.
— Я рада, что у тебя был Лиам.
Он немного сдвинулся, чтобы сесть лицом ко мне.
— У тебя никого не было, да?
Я покачала головой, борясь со слезами. Он не должен меня жалеть, у него и так было много мучений. Я легла на спину, положив руки по бокам, закрыла глаза и позволила запаху черного покрывала Деклана накрыть меня. Его комната была наполнена его запахом, ароматом краски и моющих средств.
— Когда я вышла за Кларка, то наивно полагала, что всё получится. Я игнорировала то, как он со мной обращался, как его прикосновение причиняли мне физическую боль. Я забыла… как это… чувствовать настоящую любовь. Деклан, я просто оставила всё как есть. Мне посчастливилось, что рядом никого не было, потому что я могла притворяться, что так было всегда.