Он медленно выдохнул:
— Он не хочет говорить с тобой.
Моя грудь раскололась пополам.
— Почему? — прошептала я сквозь боль в горле.
Ничего.
— Лиам, я боюсь… беспокоюсь… я люблю его, и я…мне нужно знать, если…
— Это тяжело, Пэйдж, пиздец как тяжело.
Мои плечи задрожали от тихого рыдания, и я закрыла глаза.
— Они вытрахали ему голову, поменяли ему лекарства, у него была реакция на одно из них, поэтому доктора отменили его лекарства и…
— Отменили лекарства? — я открыла глаза и посмотрела на фасадные окна. Шторы всё ещё были плотно задёрнуты.
— Да, они прекратили все его лекарства. Отлучили на несколько дней, но он… — его низкий голос сдавливал слова, будто он боролся со своими чувствами. — Он вошёл в своё особое психическое состояние, он не говорил ни с кем. Он проявил жестокость к одному из персонала, когда они пытались отобрать его альбом. — Я не могла сдержать слезы, льющиеся по моим щекам. Он был совсем один в темноте. — Сейчас ему лучше. Врачи снова посадили его на лекарства. Несколько старых и новый нейролептик. Он хорошо выглядит. Снова говорит, но… он не хочет, чтобы кто-то его видел таким. Он не разговаривает ни с мамой, ни с Кираном. Только со мной.
— У него всё в порядке? Ему становится лучше? — от дрожи в моём голосе слова звучали неясно.
Лиам снова выдохнул.
— Вот в чём дело. Когда мы заглянули в его альбом… там был просто пиздец. Кучи страниц со случайными словами, набросками глаз… твоё имя. Фраза «Это навсегда», написанная многократно. Он отказывался от еды, и когда я был там, он меня словно не узнал. Он не мог вспомнить своё грёбанное имя, но… он знал тебя.
Глаза наполнились слезами, сердце вырвалось из клетки, и губы задрожали.
— Его отпускают через четыре дня. Я хочу, чтобы ты была с ним.
— Да. Конечно, — мне нужно было его увидеть.
— Нет, мне нужно, чтобы ты меня послушала. Мне нужно чтобы ты была там. Никаких больше побегов, больше никакой херни. Девять лет, Пэйдж, он был грёбанным зомби, а затем ты вернулась, и ему стало… лучше. Видеть Декса таким в той адской дыре, наблюдать, как он становится одержимым этим дерьмом в его голове — это самое тяжёлое, что я когда-либо видел. Ты была там с ним в этом хаосе, ты поддерживала его дух, и тебе лучше быть с ним, когда он выйдет.
У меня вырвался рваный вдох. Я была с ним. Он потерял себя, но я была его тросом. Мы были связаны, были одним целым.
— Деклан — моя жизнь, всегда был, ничто больше не удержит меня от него.
— Ты уничтожила его в прошлый раз, и это тяжело…
— Я здесь. Я здесь, Лиам. — Я выпрямилась в водительском сиденье. — Он — моё навсегда.
— Увидимся во вторник.
Разговор закончился, и я позволила себе сломаться. Позволила себе подумать о Деклане в маленькой больничной палате, потерянном, запутавшимся. Его глаза пусты, он что-то царапает в своём альбоме. Погруженный в попытки снова собрать себя по частям, и только воспоминания о нас держали его в настоящем, насколько было возможно. Я подумала обо всех этих вещах и упала в эту пропасть вместе с ним.
Большая гостиная, полностью белая, медленно душила меня. Отец стоял, прислонившись к дивану, его пальцы сжимали итальянскую кожу, пока мама тарахтела о моих обязанностях дочери и жены. Я провела вспотевшими ладонями по джинсам и нахмурилась.
— Он послал документы. Всё сделано. Через месяц я больше не буду его женой. Это то, чего я хочу, чего он хочет.
— В глазах Господа ты убежала с Декланом, бросила мужа ради другого мужчины, он напал…
— Кларк делал мне больно, Деклан защищал меня! — мой взгляд устремился к потолку, пока я пыталась успокоиться.
— Ты сбилась с пути, — самодовольный голос матери бил по каждой моей уязвимой точке.
— Не будь смешной, это бред. Почему ты не можешь увидеть это? Почему ты не можешь понять, что я была несчастна с Кларком, что он обращался со мной как с мусором? Бога ради, я — твоя дочь.
— Следи за своим языком, — губы матери сжались в прямую линию, и я закатила глаза.
— Ты думаешь, что ты лучше нас? — тон моего отца был беспощадным, он прищурил глаза.
— Н-нет, — заикнулась я, когда тяжёлый взгляд встретился с моим.
— Мир вокруг осуждает нас каждый день своими грязными ртами. Я вижу это в тебе. Ту одежду, что ты носишь, она не может спрятать то, что внутри тебя, что таится и живёт внутри твоего сердца. Ты снова отдала себя этому мужчине, ты погрязнешь ещё больше, — он безрадостно рассмеялся, и у меня свело живот, когда он выпрямился в полный рост и обошёл диван. — Его болезнь заполнила твою голову. Ты забыла священное писание? Послание Иакова 1 стих 15: «Желание, возрастая внутри Вас, становится причиной греха; грех же, в свою очередь, когда утвердится, порождает смерть». Ты позволила Дьяволу заклеймить свою душу, ты для меня теперь мертва.