Лес остался позади.
С места пилота, правда, с нетрадиционной позиции управления (ноги мои так и болтались в воздухе), я наблюдала приближение большой скошенной лужайки, на которой возвышался замок господина Макильских. До каменной стены оставалось метров сто.
Летающая машина дернулась вниз и жестко коснулась земли колесами. Толчок едва не выбросил меня из кабины. Удержалась каким-то чудом. Через мгновение машина снова коснулась земли, задрав хвост вверх и клюнув носом. Дальше случилось невероятное: мы приземлились и покатились! Хотелось закричать от радости! Однако длилась она недолго, до тех пор, пока я не осознала, что паролет не собирался останавливаться. На всех парах, словно грозовая туча, машина неуклонно двигалась и неслась в стену замка. Что делать дальше, я не знала. Все мои экстремальные идеи иссякли. Прикусила губу и почувствовала во рту металлический привкус крови. Мысленно начала прощаться с белым светом.
Неожиданно меня больно ухватили за запястье и, не церемонясь, оторвали от штурвала, смяли в охапку и навалились сверху. Мелькнула запоздалая мысль — господин Макильских пришел в себя и вовремя успел заглушить двигатель.
Паролет остановился.
Сквозь вязкий, обволакивающий гул я услышала, как до моих ушей долетает что-то неразборчивое, похожее на рык.
— Так и будешь лежать? — наконец разобрала я какое-то время спустя.
Тяжелая рука, обхватив спину, покоилась у меня на плече и, слегка похлопывая, приводила в чувства. До меня дошло, что все это время я лежала, уткнувшись головой в скомканное согревающее одеяло господина Макильских, которое находилось у него на коленях. Сгорая от стыда, сгруппировалась, сползла с плеча нанимателя обратно в свою кабинку. Зубы выбивали чечетку, мир ходил ходуном, а ноги, едва коснувшись пола, немедленно подогнулись. С неимоверным трудом держась за бортики паролета, я сумела устоять.
— Ты нас чуть не убила, — не поворачивая головы, прохрипел биомаг. Голос в прежней своей звучности и выразительности к нему еще не вернулся. Видимо, телом он тоже не мог полностью управлять.
— Что же здесь удивительного? — ехидно хмыкнула я, стуча зубами. — Инструктаж при посадке вы не провели.
— А ты бы стала слушать?
— Нет! — здесь я выпалила. Он и сейчас продолжает шутить! — Даже больше скажу вам, господин Макильских. Если бы я знала, что вы в полете потеряете сознание, ни за что не полетела бы с вами.
— Вот видишь, — биомаг попытался пошевелить плечами, но у него ничего не вышло, — по-другому так быстро мы бы не оказались дома. Иногда риск — единственное, на что можно рассчитывать.
— А если бы мы и вправду разбились?! — обратилась к затылку биомага.
— Тогда бы Распрыкин с Комитетом безопасности изъяли мои разработки и миру все равно пришел бы конец.
Я замолчала. С какой стороны ни посмотри, господин Макильских выглядел правым. Остаться при дворе в поисках доктора и дать новому главному биомагу возможность порыться в лаборатории моего нанимателя казалось еще более рискованным мероприятием.
— Давайте помогу вам спуститься, — поколебалась я. — Кажется, одному вам не справиться.
— Лучше поторопись и как можно скорее приведи Снека, он поможет мне дойти до кабинета.
Я вылезла из пассажирской кабинки на крыло.
Из-за серого дождевого облака показалось солнце. Воздух был свеж и чист, отчего головокружение усилилось. Я дождалась, когда мир вернулся к привычному своему ходу, и спрыгнула на землю. Упала в мягкую траву. Запахло розами и влажной землей. Кое-как поднялась и на ватных ногах, спотыкаясь, побежала к центральной лестнице замка. Со всей силы придавила ладонью кнопку звонка и услышала, как внутри зазвенели знакомые колокольчики. Снек едва успел отворить дверь, как я, обессиленная, рухнула прямо ему в руки.
Глава 40
Дворецкий любезно помог мне устоять на ногах.
— Добрый день, госпожа Мон, — немного удивленно поприветствовал он меня.
— В паролете господин Макильских! — выпалила я, не успев отдышаться. — Ему плохо. Нужна помощь. Кажется, его отравили!
Снеку хватило нескольких мгновений, чтобы усвоить новую информацию. Его лицо вытянулось, плечи расправились, он отодвинул меня одной рукой и вышел на крыльцо. При этом скомандовал мне из дома никуда не выходить. Сказал это так сурово, словно перед ним была не взрослая девушка, а неразумное нашкодившее дитя.