— В полиции знают, что ты убивал проституток, — Кори стремилась вывести его из оцепенения.
Люк поморгал и посмотрел за горизонт.
Кори закрыла глаза и с горькой иронией подумала — надо же, проститутки сами выбрали Ти-ви-дабл-ю, желая найти защиту. А Люк еще брал интервью у Радклифа в день ареста Бобби Мак-Ивера.
— Кто такой Бобби Мак-Ивер? — строго спросила она.
Люк потянулся к пальме, провел пальцем по острым листьям.
— Мой единственный друг.
Жара, напряжение, постоянные перемены в его голосе, от всего этого у Кори кружилась голова.
— Для меня он сделает все, — продолжал Люк, — другие дети мучили его, издевались, я был добр с ним, и он мне предан.
— Он согласился взять твою вину на себя?
— Он скорее умрет, чем кому-нибудь проговорится.
— Но как ты мог ему позволить…
— А разве это имеет значение? И вообще что сейчас имеет значение? — Он глубоко вздохнул. — Итак, я привожу дела в порядок. Я должен убедиться, что, когда я уйду, о Сиобан позаботятся.
— О Боже, помоги нам! — простонала Аннализа, закрывая лицо руками.
— Кто такая Сиобан? — не отступалась Кори.
Люк снова заморгал, потом, казалось, застыл, взглянув на Аннализу.
— Вон она, лежит здесь, — ответил он.
— Но это не Сиобан, а Аннализа…
— Больше вы меня не обманете! — зарычал он. — Сиобан!
— Нет! — закричала Кори. — Люк! Это Аннализа. Ответь мне, кто такая Сиобан?
— Это его сестра, — зарыдала Аннализа. — Сиобан — его сестра.
Люк откинул голову назад, как если бы кто-то ударил его. Потом вдруг двинулся к Аннализе.
— Не трогай меня! — завизжала она, съежившись на стуле. — Не трогай меня!
Лицо Люка исказила зловещая ярость, когда он схватил ее за горло.
— Люк! Остановись! — кричала Кори, пытаясь освободиться.
Он резко повернулся.
— А кто ты такая — мне указывать? — зарычал он, вдавливая Аннализу в стул и наклоняясь к Кори. — Кто ты такая? С какой стати ты вообразила, будто имеешь право говорить мне, что делать?
Он прижал Кори к скамейке, она отвернулась от него и затряслась от страха.
— Не обижай Аннализу! — взмолилась она.
— Почему? Она моя, и я могу делать все, что захочу. Она моя. Ты меня слышишь? Ты не имеешь никакого отношения…
— Люк, остановись, пожалуйста! — заплакала Кори.
— Остановись, остановись! — с визгом передразнил он. — Слишком поздно, Кори. Слишком поздно… — И тут он вдруг убрал руки, задумчиво склонил голову набок, умиротворенная улыбка заиграла на его губах, когда мужчина снова повернулся к Аннализе.
— Ты что, не сказала ей? Нет? — спросил он. — Она не знает, кто…
— Заткнись! — прошипела Аннализа. — Заткнись!
Люк хихикнул, сел на стул рядом с Аннализой. На секунду затих, потом посмотрел на ее ноги и опустил свою руку ей на бедро. Аннализа так сильно дернулась, что стул чуть не упал.
— Не трогай меня! — закричала она. — Никогда не прикасайся! Иначе, клянусь — убью! — Глаза ее дико сверкали, она смотрела как безумная, пальцы скрючились, словно когти, готовые вцепиться в жертву.
— Сегодня на вечер я приготовлю тушеных кроликов, — произнес Люк, поднимая миску с пола. — Сварю прямо в твоей миске. И ты съешь все, до последнего кусочка.
Взгляд Аннализы метнулся к сестре. Люк перехватил его и навалился на девушку. Под его тяжестью Аннализа застонала от боли. Он придавил ее руки к груди, сел верхом, Аннализа не могла пошевелиться. Потом он скользнул руками к ее шее и стал сдавливать, будто желая по капле выдавить из нее жизнь.
Кори кричала, чтобы он остановился, дергала узлы на ногах.
— Скажи, что ты хочешь трахаться, и я тебя отпущу, — шипел он в лицо Аннализе. — Скажи, что хочешь мой… Скажи, что ты всегда хочешь…
— Скажи ему, ради Бога, скажи! — кричала Кори, но Аннализа оставалась безвольной, обмякшей, как если бы малейшее желание сопротивляться покинуло ее. — Аннализа! — кричала Кори. — Аннализа, ради Бога! Он же убьет тебя!
Но Аннализа молчала. Она смотрела на Люка так спокойно, так пугающе спокойно, что можно было подумать — она уже мертва. Кори внутренне похолодела, прочитав в ее взгляде желание… умереть… Аннализа даже не желала, а скорее жаждала, чтобы жизнь наконец покинула ее. Но до последней минуты она собиралась смотреть в глаза мужчине, которого любила, пронзить его взглядом, донести до извращенного ума свою глубочайшую ненависть.
— Нет! — кричала Кори, беспомощно возясь с узлами. — Аннализа, Аннализа, послушай меня…
Но Аннализа специально подливала масла в огонь, разжигая его сумасшествие своим безволием.