Все произошло сразу после дня рождения Ракеша. Он уезжал в Нью-Йорк в несусветную рань, и они собрались провести последние несколько часов вместе, в его новой, хорошо обставленной квартире в Южном округе, недалеко от торгового центра.
— Откроем вино? — весело предложил он. После разрыва с Минкс Амрита не прикасалась даже к легкому алкоголю из страха потерять контроль над собой. Это происходило легко и пугающе быстро. Сейчас она неуверенно согласилась. За прошедшие недели Ракеш окружил ее таким теплом и пониманием, что она с нетерпением ожидала ежевечерних встреч. Казалось, у него не имелось никаких друзей в Дели, но при его работе это было вполне понятно. Они проводили вместе все свободное время, открывали для себя все новые рестораны или подолгу гуляли в колониальном парке.
Когда Ракеш пригласил ее к себе, Амрита удивилась смене обстановки: квартира выглядела по-новому, совершенно иначе.
— Нравится? — Ракеш изучал ее лицо. — Переделали с сумасшедшей скоростью. По сути, за три безумных дня. Раньше все это было похоже на логово неряшливого холостяка. Я попросил знакомого придать квартире вид поуютнее и повеселее.
Амрита оценивающе огляделась.
— Да, чудесно. Очень нравится. — Она заметила, с каким вкусом подобран интерьер: шторы приглушенных тонов, дорогие ковры, и по всей квартире — старое серебро.
— Первый сюрприз для моей невесты. — Ракеш подошел сзади и обнял ее. — Кроме того, это на самом деле временное жилище. Мы переедем в старое бунгало, которое я снял, — немного на отшибе, но очень красивое. Ты будешь прыгать от восторга.
Амрита обернулась и подставила ему губы для поцелуя — в первый раз. Он обнял ее и поцеловал, сначала нежно, потом, чувствуя, как откликается ее тело, все более страстно. Они стояли у стены в гостиной, обнимая друг друга, открывая маленькие секреты — кривоватый зуб, мягкая впадинка, жадный язык… Ракеш поднял ее и понес в спальню. Но его желание было столь велико, что они упали на пушистый ковер, не пройдя и нескольких метров. Он крепко прижимал ее к себе, и она льнула к нему, шепча, постанывая, вскрикивая и всхлипывая. Она не знала, как отреагирует ее тело на то, что последует, но уже переполнялась невыносимой жаждой.
— Амрита… Амрита… Амрита… — Ракеш хрипло повторял ее имя, а его пальцы нетерпеливо расстегивали пуговицы и крючки. Наконец, когда она лежала обнаженной, он замер, глядя на нее. Его глаза излучали восхищение, которое он не мог выразить словами. Амрита закрыла глаза и попыталась выгнать из головы Минкс — их привычные любовные игры. Она приказала себе не ожидать, что ее грудь будут ласкать бархатистые руки, что нежное девичье лицо окажется у нее между ног.
Ракеш долго не мог налюбоваться на нее. Затем он начал раздеваться и заставил ее открыть глаза.
— Смотри на меня, смотри на меня, — настойчиво повторял он, снимая одежду. Ей было трудно не отводить глаз — он стоял над ней, возбужденный, уверенно глядя на нее, его кожа блестела в мягком свете луны, залившем всю комнату. Он склонился и приподнял ее, так что их лица оказались совсем близко.
— С этого момента есть только ты и я. Только мы. — Он нежно поцеловал ее в лоб. — Я хочу, чтобы ты всю жизнь помнила этот миг, эту ночь.
Казалось, он собирался расцеловать каждый миллиметр ее тела. Щетина на его лице царапала нежную кожу девушки, но он продолжал жадно прикасаться к ней: внутренняя сторона локтей, изгиб коленей… Его чуткие пальцы гладили и дразнили ее, а язык повсюду следовал за руками, возбуждая в ней незнакомые, но необыкновенно приятные чувства. Амрита уже невыносимо желала ощутить его в себе и умоляла войти. Но Ракеш шикнул на нее, как на ребенка:
— Не сегодня, милая. — Он прикусил ее сосок влажными, теплыми губами. — Я сделаю тебя счастливой, — пообещал он, — но так, как я этого хочу.
И он сдержал обещание. Один оргазм следовал за другим, он только прикосновениями пальцев вызывал в ней ощущения, которых она раньше и представить не могла. Она умоляла его остановиться, но он снова принимался ласкать ее. Ее тело сгорало на медленном огне, а душа, кажется, переносилась в иное измерение.
— А как же ты? — спросила она его, когда прошло два долгих часа.
— Я? — Ракеш засмеялся. — Мое наслаждение заключается в твоем… по крайней мере, сегодня ночью. Эгоистом я стану потом!
Ну уж нет! И прежде чем Ракеш успел возразить, Амрита опрокинула его на спину, и ее жадные губы пленили его. Все его существо перенеслось в другой мир, где не существовало ничего, кроме теплого, влажного, ненасытного языка Амриты, кроме нового, острого, невыносимого наслаждения.