Лицо Ийенгара исказил ужас. Он долго молчал, затем недоверчиво спросил:
— Это сказала вам моя дочь? Мой любимый ребенок?
Амрита кивнула.
— Бедная, бедная девочка. Бедная Минакши. Жаль, что я раньше не понял, как тяжело она больна. Может, мне удалось бы спасти ее от участи матери.
Ийенгар на глазах сгорбился, сделался меньше и, пошатываясь, сел на стул. В комнате воцарилось молчание. Амрита пристально смотрела на него. Он сидел, обхватив руками голову, по щекам его текли слезы.
— Какие преступления я совершил, за что должен так страдать?! Минакши!!! Моя маленькая Мину… Как могла она сочинить столь гнусную ложь?! Господи! Я проклинаю день, когда мать произвела ее на свет.
Амрита тихо спросила:
— Откуда мне знать, что она лжет, а вы говорите правду? Откуда?
Ийенгар поднял голову. Его глаза были полны слез, голос прерывался:
— Господь всемогущий знает правду. А еще психиатр, лечивший ее мать… но в конечном счете, ваше дело, чему и кому верить. Моя дочь тяжело психически больна, как и ее мать. Она подвержена бредовым идеям, она лжет, она сочиняет истории. У каждой школы, откуда ее исключили, найдется что рассказать. Я пытался, изо всех сил пытался быть ей и отцом и матерью. Защищать ее. Сегодня я понял, какое оглушительное поражение потерпел. Да, бывало, что из-за работы мне не удавалось уделить ей столько внимания, сколько ей необходимо. Но я представить себе не мог, что мне придется услышать. Такова расплата за то, что меня не было рядом, когда она во мне нуждалась.
Амрита осторожно потянулась и накрыла его руку ладонью.
— Пожалуйста, простите меня, мне так жаль… мне так стыдно. Я беру назад свои мерзкие слова. Ваша дочь и я… возможно, вы уже знаете… мы… У нас были странные отношения. Она заставила меня… шантажировала… мучила… пугала… А потом… я начала получать удовольствие. Отвечать. Я попала в зависимость… столь сильную, что собиралась провести с ней всю жизнь, пока не познакомилась с моим мужем. Именно он освободил меня от ее власти.
Ийенгар кивнул.
— Я знаю. Мои люди держали меня в курсе. Я знал о каждом ее шаге. У меня есть на нее подробное досье… на вас, кстати говоря, тоже. Поэтому… пожалуйста, не объясняйте ничего. Я уже знаю все, что мне нужно.
Амрита озадаченно взглянула на него:
— Но вы же ее отец! Вас не возмущало, что она пользуется вашим именем, влиянием, положением, чтобы вселять в людей страх, добиваться своих целей?
— Я всегда боялся ее… боялся вспышек ее ярости, не знал, что она вытворит, если я отреагирую на ее выходки. Мне со всем приходилось мириться, чтобы защитить ее мать. Мои люди, те немногие, кому я доверяю, почти всегда присматривали за ней. Но Минакши всех перехитрила. Когда ей нужно, она становится хитрой и умной — вам это прекрасно известно. Но позвольте рассказать вам… Единственный раз, когда я забеспокоился — и, я знаю, она тоже, — это когда вы сдружились с Партхой. Необходимо было придумать, как заткнуть ему рот. Он умудрился раскопать слишком много. Минакши тогда приходила ко мне, уверен, вам она не сказала. К тому моменту мы не виделись уже несколько лет. Она плакала. И я вспомнил маленькую девочку без друзей, которая так тосковала по матери. Мне стало жаль ее. Я бы сделал все, что она попросила. Минакши смертельно боялась разоблачения. Она думала, что Партха намерен сделать именно это — раздеть ее перед публикой. Она умоляла меня остановить его. Или по меньшей мере уничтожить все досье на нее. Я отказался, хотя знал, что она никогда не простит меня. Тогда-то она и решила воспользоваться собственными средствами и методами.
Увидев доктора, они выпрямились.
— Все не так уж плохо, — преувеличенно бодро сказал он. — Мы еще пару-тройку дней понаблюдаем за ними в палате интенсивной терапии, пока состояние не стабилизируется. Могу дать вам прогноз по поводу пластической хирургии после выписки. Мистеру Бхатиа она потребуется в минимальном объеме. У него довольно сильно обожжены ноги, и нужно немного поработать над правой рукой. По поводу состояния мисс Ийенгар с уверенностью пока сказать нельзя. Боюсь, ее придется латать подольше… особенно лицо. Судьба одного глаза меня тоже тревожит. Но мы делаем все, что в наших силах.
— Вам нужно поспать… и что-нибудь съесть. Иначе вы не выдержите. Давайте я вас подброшу до дома, у меня здесь припаркован джип.
Амрита молча пошла за ним. Она слишком устала, чтобы возражать. Они ехали по темным улицам, не говоря ни слова, потерянные — или запертые — в собственных странных мирах. Она как раз собиралась выдавить: «Спасибо… доброй ночи», когда Ийенгар дотронулся до ее руки.