— Кажется, он готов. Возьми его. Я хочу, чтобы ты была сверху. И не спеши.
Амрита легонько толкнула мужа на грубый пол и села сверху, легко и плавно приняв его в себя.
— Отлично! Мне нравится! — Голос Минкс звучал взволнованно. — Будто я снова школьница, попавшая на сеанс порнушки.
Бедра Амриты двигались, как в грациозном танце, Ракеш стонал. Минкс прыгала вокруг, включая и выключая камеру, поигрывая пистолетом в другой руке, и беспрестанно комментировала:
— Какой увлекательный медовый месяц! Держу пари, вы двое не ожидали ничего подобного. Продолжай, Ракеш. Твой выход. Подергай ее за соски, поласкай ее… Получай удовольствие. Где довольные улыбки?!
Амрита ускорила движение, послушная ритму музыки. Они достигли пика одновременно, в момент крещендо в «Болеро». Минкс отбросила видеокамеру, отшвырнула пистолет и плясала вокруг них в экстатическом восторге, визжа и выкрикивая непристойности.
Амрита устало опустилась на грудь Ракешу, а он на секунду прикрыл глаза. Они не заметили, как Минкс разбросала вокруг них солому и теперь неистово кружила по комнате, бормоча какую-то мантру.
— Это рай! Лучшего конца нашей любовной истории невозможно было представить. Милая, описать не могу, какой ты сделала меня счастливой… Такой счастливой! Я готова умереть прямо сейчас. Сию же минуту. Сейчас же, сейчас, сейчас!
Раздался тихий резкий щелчок зажигалки, и почти сразу они почувствовали запах дыма. Ракеш вскочил на ноги и рывком поднял Амриту. Через несколько секунд все было объято пламенем. Языки огня лизали балки на потолке. Под хохот обезумевшей Минкс они выбрались из дома и тяжело упали на землю. Обернувшись, они увидели черный силуэт на фоне пламенеющего ада. Она кружилась на месте, смеялась и пела, раскинув руки и откинув назад голову:
— Я счастлива!.. Я так счастлива!
Ракеш метнулся в крохотную пристройку к дому, исчез ненадолго, появился снова, держа в руках тряпки и джутовые мешки, и бросил их Амрите.
— Прикройся. Попробую ее вытащить.
Амрита попыталась остановить его:
— Милый… нет, пожалуйста…
Но он плотно завернулся в драное одеяло и бросился внутрь. Амрита еще никогда в жизни не молилась с такой страстью.
Услышав вдали голоса, она принялась звать на помощь. К склону подбежали люди, человек десять. Команды отдавал пожилой мужчина аристократической внешности в костюме для сафари стального серого цвета. С ним были два полицейских.
— Помогите! Там мой муж и… подруга. Сделайте что-нибудь!
Деревенские энергично принялись тушить огонь, а пожилой мужчина отправил полицейских внутрь, чтобы те помогли попавшим в пылающую ловушку людям. Амрита с облегчением поняла, что пламя побеждено — деревенские по цепочке передавали ведра с колодезной водой. Она поплотнее запахнула одеяло, чтобы прикрыть наготу, и подошла к мужчине, явно возглавлявшему экспедицию.
— С ними все будет в порядке? — робко спросила она.
Мужчина ответил, не глядя на нее:
— Через минуту узнаем.
Амрита осталась стоять рядом. Она дрожала, хотя воздух был еще горячим от угасающего пламени.
— Там моя дочь.
Амрита посмотрела на него, не в силах поверить:
— Вы хотите сказать, вы — отец Минкс?
— Да… Минкс… моя дочь… Единственный ребенок.
Из-под обломков вынесли два обгоревших до неузнаваемости тела. Амрита на ватных ногах подошла ближе, отец Минкс лающим голосом раздавал указания. Амрита молча встала у него за спиной. Слез не было, и в горле пересохло.
— Живы, — бросил он, не оборачиваясь. — Зрелище ужасное, но дела не так плохи… Не тревожьтесь, мы их залатаем. Будут как новенькие.
Амрита смотрела, не в силах отвести взгляд.
— Боже, боже! Как же это все случилось? — тихонько повторяла она снова и снова.
Мистер Ийенгар вывел ее из больничной палаты.
— Пойдемте, вам нужно отдохнуть. Не хватает еще, чтобы вы грохнулись в обморок.
Амрита покачала головой.
— Я ему нужна.
Мистер Ийенгар потянул ее в приемный покой.
— Да… вы нужны вашему мужу. Именно поэтому вы должны пойти поспать. Ему нужно, чтобы рядом была сильная женщина, а не развалина, в которую вы превратитесь, если не послушаете меня.
Амрита упала в ближайшее кресло, а мистер Ийенгар принялся мерить комнату шагами. Это так напоминало привычку его дочери.
— Как она?.. Как Минкс?
— Выкарабкивается потихоньку, — ответил он. — Через пару дней будем знать наверняка. Она у меня крепкая. Не из тех, кто сдается. Ваш муж, кажется, тоже сильный человек. Думаю, оба выберутся. Врачи настроены оптимистично.
Чудовищная усталость навалилась на Амриту. Она не спала почти тридцать шесть часов и почти ничего не ела.
— Ваши родители в курсе. Они едут сюда. Братья тоже. И родители вашего мужа. Мы выдали им полицейский джип.
— Спасибо, — прошептала Амрита. Сил говорить громче не было.
— Это я должен благодарить вас и вашего мужа за спасение жизни дочери, — сказал Ийенгар после недолгого молчания. — Если бы он не бросился за ней, она была бы сейчас мертва.
Амрита задумчиво смотрела в окно.
— Ее мать знает?
Настала очередь Ийенгара качать головой:
— Это убьет ее. Вы, наверное, знаете, что она в очень тяжелом состоянии.
Амрита подняла голову.
— Минкс редко рассказывала о ней. Она больна?
Мистер Ийенгар снова покачал головой.
— Неужели Минкс не говорила?.. Последние десять лет моя жена пребывает в… лечебнице. Эта весть убьет ее. У меня не хватит мужества. Я не скажу.
У Амриты в глазах стояли слезы.
— Я не знала. Минкс никогда не рассказывала. Я думала, мать ее бросила, бросила вас…
Мистер Ийенгар коротко, сухо рассмеялся:
— Девчонка снова плела сказки. У нее талант, не правда ли? Попадаются все. Все, кроме отца. Этого она мне простить не может. Бедная Минакши. Какая жалкая жизнь! Какая горькая!.. А ведь у нее было все, чего только девочка может пожелать. Все.
Амрита поднялась и встала рядом у маленького окошка.
— Вы сказали «простить». У меня создалось впечатление, что прощать нужно гораздо, гораздо больше. Вовсе не только то, что вы единственный видели ее насквозь.
Ийенгар резко повернулся к ней:
— О чем вы?
У Амриты перехватило горло.
— Я… н-не знаю… Минкс рассказывала о своем детстве. В подробностях… Это было ужасно. Отвратительно. Как может простить отца дочь, пережившая такое? Он отцом-то себя называть не имеет права. Он не лучше, чем животное… зверь.
Ийенгар выглядел озадаченным.
— Что такого она могла рассказать? Что я бил ее? Порол? Да… помню, когда она была совсем маленькая, случалось такое. Сейчас, конечно, я себя не оправдываю… но тогда имелись веские причины. Она была невыносима. Упрямая, дерзкая, непослушная. Трудный ребенок. Несколько раз я ее выпорол. Может, дважды или трижды.
Амрита перебила его:
— Побои тут ни при чем, хотя о них Минкс тоже рассказывала.
— Тогда что же?
Глаза Амриты вспыхнули, и она выпалила:
— Вы знаете, о чем я говорю. Почему вы притворяетесь, будто не понимаете?
Лицо Ийенгара не дрогнуло. Он открыто встретил сердитый взгляд девушки:
— Простите, миссис Бхатиа, я представления не имею, о чем вы.
Голос Амриты дрожал от презрения.
— Вы мне отвратительны. Если бы у меня был такой отец, я бы уже давно покончила с собой. То, что вы сделали со своей малолетней дочерью, невозможно простить. Вы жестоко с ней обращались, вы попросту использовали ее… Почему, если жена не могла спать с вами, вы не наняли проститутку? Почему заставили ребенка удовлетворять вашу похоть?
Лицо Ийенгара исказил ужас. Он долго молчал, затем недоверчиво спросил:
— Это сказала вам моя дочь? Мой любимый ребенок?
Амрита кивнула.
— Бедная, бедная девочка. Бедная Минакши. Жаль, что я раньше не понял, как тяжело она больна. Может, мне удалось бы спасти ее от участи матери.