Сегодня утром сын заходил в ее комнату, она видела его. У нее не было ни малейших сомнений на сей счет.
Она услышала, как открылась входная дверь, но решила не обращать внимания: вероятно, молочник, Мимса с ним разберется.
– Мисси Айтауа. – Алекс открыла глаза и увидела взволнованную Мимсу. – Тут полицейский.
Мимса выпучила глаза, почесала плечо большим пальцем.
– Все в порядке, пригласи его сюда.
Горничная уставилась на нее, а Алекс одобрительно улыбнулась и кивнула.
В дверях вновь появился смущенный констебль Харпер. Фуражку он держал в руке, губы у него подергивались, как у кролика.
– Извините, что опять вас беспокою.
Алекс откинула прядь волос с лица и показала на стул. Он сел, положил фуражку на колени.
– Хороший дом.
Алекс кивнула и улыбнулась:
– Спасибо.
– Похоже, у нас проблема. – Он несколько раз перевернул фуражку. – Не знаю, как это правильно сказать. В маконской больнице молодой человек, который попал… гм… в автокатастрофу, мистер Отто… – Он вытащил записную книжку, заглянул в нее. – Так вот, мистер Отто фон Эссенберг говорит, что трое других в машине были мистер Чарльз Хитфилд, мистер Генри Хитфилд и мистер Фабиан Хайтауэр. Он явно все еще в шоковом состоянии.
– Чарльз и Генри Хитфилды?
– Да.
Она кивнула.
– Вы их знаете?
– Да, их родители живут в Гонконге. Чарльз учится в Кембридже с Фабианом. Генри – его младший брат. С ними все в порядке?
Харпер побледнел, посмотрел в пол и отрицательно покачал головой.
– Насколько я понимаю… они погибли. – Он посмотрел на Алекс и снова перевернул фуражку. – Вы сказали, что видели сына сегодня утром.
Алекс кивнула как в тумане.
– Извините, все это очень трудно. – Он снова отвернулся от нее. – Где именно вы его видели?
– Он вошел ко мне в спальню.
– И когда это случилось?
– Около шести. Я, кажется, посмотрела на часы, не уверена.
Он записал ее слова в книжку, рука его подрагивала.
– Около шести.
– Да.
– Здесь?
– Да.
– Но сейчас его здесь нет.
– Нет.
Она почувствовала, как на нее накатывает неизбежное, и прикусила губу.
– Вы не знаете, куда он ушел?
Она отрицательно покачала головой. Говорить становилось все труднее.
– Он что-нибудь вам сказал?
Алекс кивнула:
– Сказал: «Привет, мама». Я ему ответила, что не ждала его так рано, он сказал, что устал и хочет поспать. Он был в своей комнате утром, когда я уходила.
– И вы видели его еще раз?
Алекс заглянула в глаза полицейского.
– Нет, я его не видела, дверь была закрыта, а я не хотела его будить.
– И вы уехали в офис?
Она кивнула.
Он сделал еще одну запись.
– И в какое время вы уехали?
– Приблизительно без четверти девять.
– А когда приходит ваша уборщица?
– Приблизительно в четверть десятого.
– И она сегодня пришла вовремя?
– Сейчас спрошу. – Алекс вышла из комнаты. – Мимса! – позвала она.
Мимса, занятая пылесосом, не услышала ее. Алекс постучала ее по плечу.
– Мимса!
Уборщица подпрыгнула.
– Вы меня второй раз сегодня пугать. У нас кончился «Вим».[4] Вы забыл?
– Извини, – Алекс кивнула, – постараюсь не забыть.
– Мойщик окон нет пришел. Он ленивый ублюдок.
– Мимса, ты когда пришла сегодня утром? Это очень важно.
– Утром я рано. Без пять девять. Я успел на другой автобус… обычно я на него не успей, потому что готовлю мужу завтрак, а сегодня утром он не завтрак, ходить к доктор на анализ, и вот я успел автобус. Я уйти пораньше тоже, если вы не возражать.
– Конечно. – Алекс кивнула и вернулась в гостиную. – Она пришла без пяти девять.
– Всего через десять минут после вашего ухода?
Алекс кивнула.
– Простите, это может показаться невежливым… но вам не могло померещиться, что ваш сын вернулся… Не могло присниться?
Зазвонил телефон. Несколько секунд она слушала пронзительный звон, и сама обыденность этого звука успокоила ее.
– Слушаю?
– Привет, дорогая, извини.
Ей хотелось, чтобы муж перестал называть ее «дорогая». Она больше не его дорогая, зачем он делает вид, будто между ними все по-старому?
– У меня проходил критически важный эксперимент… я нашел катализатор, который позволит мне делать шардоне не хуже шабли. И оно будет дешевле. Ты можешь себе представить: по-настоящему хороший британский шабли?