Когда молодой хозяйке доложили о приезде мачехи, София (как теперь звали Соледад) была одна. Хозяйственные дела выгнали из дома всех мужчин, предоставивших дом в полную власть графини. За те несколько недель, что София была уже хозяйкой, характер ее укрепился еще более. Она имела все предпосылки к тому, чтобы прослыть сильной, предприимчивой и решительной женщиной, и теперь эти ее особенности начинали расцветать. Во всяком случае уверенность, которую она теперь ощущала, давала ей определенное преимущество, особенно при встрече с мачехой.
София велела провести донью Лусию в маленькую гостиную на втором этаже, в которой имела теперь обыкновение проводить жаркие послеполуденные часы. София была одета довольно просто, по-домашнему, с удобством и полулежала в мягком кресле, пренебрегая всеми требованиями строгого испанского этикета, неумолимого не только к обитателям королевского дворца, но даже и к самым захудалым идальго. Однако в доме де Аскона обычай был не так строг, и что не позволялось в других домах, не осуждалось в этом. Дон Диего, в юности много попутешествовавший, знаком был с разными обычаями, и умел перенять то, что считал полезным. Например, определенную свободу в личном и домашнем общении, которой в свое время сумел покорить свою жену, и которую передал и своим сыновьям. И если Карлос, от природы более сдержанный и чопорный, был так же сдержан и замкнут в быту, то Сезар охотно перенял вольную отцовскую манеру. А вслед за ним и София быстро переняла эту свободу, которая нашла живой отклик в ее душе и сочеталась с ее своевольством и практичностью. Поэтому теперь София, не стесненная необъятным платьем, с некоторым преимуществом встречала донья Лусию.
Мачеха, бывшая старше Софии всего лет на шесть, еще молодая и привлекательная женщина, со всей скрупулезностью придерживалась требований этикета, и только такая женщина могла пленить престарелого дона Франсиско. Утянутая в самый тесный корсет, пышно разодетая в широченную юбку, отделанную золотом, донья Лусия не без труда прошла в сравнительно небольшую для такого наряда дверь маленькой комнатки, в которой пожелала ее принять хозяйка дома. Сеньора де Салинас сразу почувствовала себя несколько неловко, перед Софией, такой свободной, непринужденной, не скованной условностями.
Лишь только мачеха вошла, София улыбнулась ей, но не поднялась навстречу. Донья Лусия, конечно, не могла этого не приметить, но, понимая, что теперь не ее время диктовать условия, проглотила пилюлю и сладко улыбнулась.
–Милая Соледад, – прощебетала она. – Как я рада видеть вас!
–Охотно верю, донья Лусия, – улыбнулась ей в ответ молодая женщина. – И прошу вас, садитесь, – и она указала ей на кресло, стоявшее довольно далеко от нее.
Сеньора уселась в предложенное кресло:
«Донья Лусия! Вот как… А раньше ты звала меня «матушкой», негодяйка!» – мысль эта быстро пронеслась в голове сеньоры де Салинас, но отнюдь не повлияла на сахарную улыбку, растягивавшую губы достойной дамы. И хотя они были почти ровесницы, Лусии было досадно утерять то возвышавшее ее положение мачехи – «матушки», что когда-то было у нее перед Софией.
«А ведь я почти собственными руками дала ей эту возможность возвыситься! Я сделала ее графиней!» Донья Лусия готова была локти кусать от злости, но что теперь поделаешь?
–Только позвольте сразу поправить вас, – продолжала София, – теперь меня следует звать доньей Софией.
–То есть как? – при этих словах улыбка уже не удержалась на лице доньи Лусии. – Почему Софией?
–Доньей Софией, – теперь уже вовсю улыбалась молодая женщина.
–Ах, доньей Софией… – внутренне проклиная строптивую падчерицу, внешне донья Лусия старалась не выдать своих чувств.
«Доньей, значит? Так, так… Ну ничего… Терпение!» – думала сеньора. – «Я уж найду способ окоротить тебя, девчонка…»
–Отчего же вы переменили имя, дорогая?
–Так пожелал мой муж. Ему не нравилось имя Соледад… Слишком оно печальное… К тому же так же зовут и моих сестер… А сеньор Сезар пожелал, чтобы мое имя отличалось от других.
–Что ж, это очень мило… Ваш муж, дон Сезар, сразу дал вам понять, сколь глубоки его чувства к вам… Собственно, это подводит меня к тому вопросу, который я, приехав сегодня к вам, намеревалась решить, дорогая донья София, – почтительно улыбаясь проговорила сеньора де Салинас. – Вы не сможете отрицать, моя милая, что именно мое вмешательство сделало вас такой счастливой. Может быть не прямо, но косвенно…
–Да уж, можно и так сказать, – ответила София. – Косвенно – быть может…