–И мне теперь страшно об этом думать… – ответила София.
–А с Карлосом мы завтра объяснимся, – прошептал Сезар и еще крепче прижал ее к себе.
Карлос все понял. Не сразу, конечно, ему потребовалось на это некоторое время, в течение которого он очень сердился на Сезара и Софию, но братская любовь взяла свое. Среди всех неоспоримых достоинств Карлоса было то, что человеком он был очень преданным и его любовь к брату была истинной, обусловленной не только, и не столько, родственными узами, сколько истинной душевной привязанностью и дружбой.
Все стало еще лучше, когда Рождество окончилось и гости покинули замок. Все пошло почти по-прежнему, однако никто из молодых людей не знал, что Судьба уже готовит им сюрприз.
Глава 12.
Донья Лусия, не желавшая мириться с положением вещей, решила изыскивать пути к мести, давно ею задуманной, но пока так и не осуществленной. И опять дон Фелипе подал ей к этому надежду. Явившись в одно прекрасное утро с визитом к сеньоре де Салинас, д’Астурро оповестил ее о том, что он влюблен, и вполне серьезно, в донью Софию. Возликовав, но не подав вида, донья Лусия поинтересовалась:
–Что вы намерены предпринять, дон Фелипе? Ведь вы, конечно, понимаете, что эта женщина не станет вашей любовницей.
–Верно, – ответил дон Фелипе.
Он в задумчивости стал прохаживаться по комнате, а донья Лусия терпеливо ждала продолжения, которое, она не сомневалась, сейчас же воспоследует.
–Должен вам признаться, сеньора, что я не на шутку влюблен, – наконец сказал дон Фелипе. – Впервые в жизни я желал бы жениться и хранить верность одной женщине.
–Жениться? – изумилась донья Лусия. – Но, помилуйте, она ведь уже замужем? Не думаете ли вы убить дона Сезара? – лукаво спросила она.
–Нет. Де Аскона убивать я не намерен, – задумчиво продолжал д’Астурро. – Его смерть не откроет мне дорогу к ее сердцу.
–К сердцу? – тут уж донья Лусия просто обомлела. – Вы это всерьез?
–Вполне, дорогая, – усмехнулся дон Фелипе. – Однако, – он посмотрел на нее, – вы, как видно, воображаете меня еще большим негодяем, чем я есть на самом деле. А я, в сущности, не так уж плох.
–Итак, чего же вы хотите, дон Фелипе? Объясните мне! Может быть, я смогу быть вам полезной?
–Возможно, – ответил он. – Я не хочу смерти де Аскона, но я хочу жениться на его жене.
–А ее чувства? Или вы об этом не подумали? – вкрадчиво спросила донья Лусия.
–Да, ее чувства…
–А если она возненавидит вас? Ведь София любит мужа…
–А как состоялся их брак? Донья Лусия, поведайте мне эту историю, – попросил д’Астурро.
–С удовольствием!
И благородная сеньора поведала историю брака своей падчерицы от начала и до конца, не скрывая ни единой подробности.
–Так, стало быть, их любовь началась уже в браке, а до этого они не были знакомы. Что ж, это обнадеживает. Да и обманула она всех потому, что просто не желала быть монахиней, а не из любви к де Аскона, как я было заподозрил… Так?
–Так.
–Стало быть, милая София особа весьма практичная и умеющая приноравливаться к обстоятельствам?
–Да. Но она действительно любит мужа. И он ее также.
–Но их любовь – чувство, некоторым образом, вынужденное. Они довольствуются тем, что имеют, за неимением выбора с обоих сторон. Как знать, полюбили ли бы они друг друга при других обстоятельствах. К тому же, простите за грубость, общая постель значит весьма немало.
–К чему вы ведете, дон Фелипе? Я в нетерпении и желаю узнать ваш план, – сеньора де Салинас действительно жаждала услышать план и принять в нем самое деятельное участие.
Навредить падчерице. А как – это все равно. Она не совсем доверяла рассуждениям д’Астурро, полагая, что со стороны Софии любовь к мужу сильна и разлучить их, как бы ни сделать это, будет сильным ударом для молодой сеньоры графини. Да и сам граф – ее супруг – будет скорее всего сильно подломлен подобными обстоятельствами. Словом, всю семью можно задеть! Как мило…
–Я бы желала просто отравить ее, – вдруг вслух сказала донья Лусия, не сумев удержать мысли при себе.
Дон Фелипе внимательно посмотрел на нее и усмехнулся:
–Как вы кровожадны…
И про себя решил предоставить ей такую возможность…
Не надо думать, что дон Фелипе д’Астурро был дурным человеком. Нет. Неоднократно он становился на сторону обиженных, помогал бедным и жертвовал монастырям. Участвуя в войне, он никогда не опускался до мародерства и насилия, которое воцарялось на побежденной территории после боя. Ни одна дама не могла бы сказать, что была обесчещена им в пылу завоеваний и он не раз наживал себе неприятности, защищая бедных женщин, попадавшихся на пути осатаневших от боя и крови солдат.