Что теперь гадать? Дон Диего нахмурился. Он не мог разобраться в себе, воспоминания тревожили его и он желал прогнать их. Он направился к внуку, ибо это было лучшим средством от печали. Но по пути в комнату Фернандо все же не мог удержаться и припомнил донью Марию, какой она была во время его сватовства. Милое и доброе лицо с большими печальными глазами, черные волосы, покрытые мантильей, маленькая трогательная фигурка в темном наряде, с хрупкими маленькими ручками, выглядывавшими из широких, шитых серебром, рукавов. Особенно припомнился круглый медальон на шее, который донья Мария носила всегда. На медальоне была изображена Святая Дева, которую донья Мария считала своей покровительницей, а сзади изображения были помещены частички Св. Креста, на котором был распят Спаситель. И с этой святыней донья Мария никогда не расставалась во всю свою жизнь, предпочитая именно это украшение всем прочим, а перед смертью завещала святыню мужу. И дон Диего с тех пор носил реликвию на груди, не снимая, так же, как когда-то это делала его жена. От этих воспоминаний на душе стало печально и легко… Однако при всей своей хрупкости донья Мария была сильной и решительной женщиной – истинной дочерью своего неспокойного времени! Предки ее были воинами и она, родившаяся во времена, когда Реконкиста подходила к концу и вступившая в брак в тот год, когда под натиском испанских рыцарей пала Гранада, всей своей жизнью олицетворяла уклад и обычаи Испании. Да, она была доброй женой – лучше не сыскать! Другая никогда не стала бы вровень с ней… И это тоже печалило дона Диего, заставляя его в который раз сожалеть о том, что такая добрая и примерная мать не была наставницей своих сыновей… Но тут он увидел малыша и тут же забыл свою печаль. Он только лишь сказал мысленно: «Посмотри, Мария, какой у нас внук. Не правда ли, что там, на небесах, и ты радуешься за нашего Фернандито! Благослови же его и охраняй с небес так, как ты охраняла Сезара и Карлоса…»
В один из дней София почувствовала, что жизнь покидает ее. Апатия сменилась необычайным волнением. Она собралась и велела принести ей сына. Служанки побежали выполнять ее приказ, а так же сообщить обо всем дону Диего и дону Сезару. Оба они пришли к ней, когда она, с трудом сидя, опираясь на подушки, держала на руках Фернандо и плакала. Она прощалась с ним. Ребенок в ответ зашелся криком и София больше не могла справиться с ним. Кормилица унесла Фернандо, дон Диего, желавший лично проследить за тем, как его внук успокоится, ушел следом за ней, а Сезар остался. София посмотрела на него и сквозь затуманенное сознание молнией промелькнула мысль о том, что теперь она умрет и навсегда покинет его. От этого переживания у нее в голове сделалось вдруг так ясно, что она приподнялась и протянула руку Сезару. Они были вдвоем, так как дон Диего велел всем их оставить, предчувствуя, что Сезар, возможно, захочет побыть наедине с женой.
–Тебе лучше, конечно лучше! – говорил Сезар. – Ты видела сына… Мысль о нем поможет тебе выздороветь…
–О нет, мой Сезар, – прошептала она, – я чувствую свой конец…
Ей стало вдруг так печально от этой мысли, так тяжко, что она заплакала из последних сил. Ее жизнь, сын, муж – то, к чему она так стремилась, то, чего так желала безжалостно отнималось от нее.
–Я люблю тебя, Сезар, – плакала она. – Прощай…
–София, – он не мог найти слов, – София…