–Я даже не знала этого, – прошептала сестра Мария. – Как это… дурно… Но если все так, то это действительно вам на руку…
–Именно так! После свершения брака, даже по доверенности, и тем более после пострига повернуть вспять будет уже невозможно! – воскликнула Соледад. – Даже если граф де Кеведо пожелает расторгнуть брачный договор из-за подмены невесты, то это потребует очень много времени, и много воды утечет, прежде чем он испросит в Риме разрешение и получит его. До тех пор, кто знает… Кто знает, что может произойти к тому времени… – мечтательно произнесла девушка. – Ну а ты-то в любом случае останешься в монастыре, ибо вырвать монахиню из монастыря, принявшую постриг добровольно, так же сложно, как пройти верблюду в игольное ушко!
–Именно этого я и желаю, сестра! – Кандида разволновалась и слезы окончательно исчезли из ее глаз.
–Что ж… если ты уверена, что не пожалеешь после о таком решении… – начала Соледад…
–Никогда! – Кандида была полна решимости. – Матушка, поддержите ли вы меня?
–Да, дитя мое, – улыбнулась сестра Мария Урсула. – Рассчитывайте на меня во всем. Ну а ты, Соледад? Ты не пожалеешь ли о таком своем решении? Ты так стремишься к замужеству… Но я должна тебя предупредить, что брак бывает хуже иного монастыря. Муж и его семья могут извести тебя, мстя за обман. Твой предполагаемый жених может оказаться неприятнейшим человеком и жизнь с ним может показаться тебе невыносимой!
–Спасибо за предостережение, сестра Мария, – улыбнулась девушка. – Но жизнь на воле – есть жизнь на воле…
–Брак – это не воля для женщины! Ты ошибаешься, девочка! Брак – злейшая клетка, поверь мне! – сестра Мария разволновалась, вспоминая годы собственного супружества, которые теперь, да и тогда, казались ей истинной тюрьмой. – К тому же быть зависимой от неизвестного тебе мужчины… – пробормотала Кандида. – Быть зависимой и от батюшки было не так уж приятно, а он – родной отец! А тут – муж…
– Твой муж и его семья возьмут над тобой полную волю. Они могут даже запереть тебя в четырех стенах, если пожелают! Муж даже может убить свою жену и не будет отвечать за это… – в страхе прошептала она. – И монастырь в такой час покажется желанным убежищем!
–Что ж, с одной стороны это так… – Соледад задумалась. – Но мне почему-то кажется, что все не так страшно. С одной стороны, какая им разница – которая из сестер будет женой их сына: старшая или младшая? Они ведь не знают нас обеих.
–Но ты значительно старше Кандиды, – сказала сестра Мария Урсула.
–Да. Но я вовсе не так стара, чтобы это могло стать серьезным препятствием для брака. К тому же жених мой молод и, я полагаю, что его возраст станет как раз одним из плюсов нашего брака. В письме нашей мачехи доньи Лусии к матери-настоятельнице было сказано, что жених – молодой человек с очень живой натурой и собой недурен (поэтому, к слову сказать, она так настаивала на том, чтобы ты – моя милая Кандида – живо прекратила свои рыдания, ибо столь жизнерадостному идальго может не понравиться хмурая невеста и это бросит тень на донью Лусию!). Поэтому у меня есть основания надеяться, что с ним можно поладить. Вы скажете, сестра Мария, – прервала Соледад добрую свою мачеху, – что живость характера может свидетельствовать как в добрую, так и в дурную сторону. Веселость может обернуться глупостью, живость – безразличием и жестокостью, и так далее. Но риск есть всегда. Кто и как бы ни вступал в брак: по любви ли, или по расчету, с открытыми глазами, или в неведении – любой рискует, ибо никогда не знает, что за человек станет его супруг, ведь нельзя знать даже себя, не то что другого!
–Не могу не признать твоей правоты, Соледад, – ответила ей сестра Мария.
–Итак, он молод, и это его бесспорное достоинство, жизнерадостен и недурен собой. К тому же, мысль о монастыре всегда была противна мне. Никогда я не желала уединенной монастырской жизни и, помнится, в детстве всегда опасалась того, что родители посвятят меня Богу, потому что не чувствовала в себе ни малейшего к тому призвания. К браку же, напротив, я не чувствую отвращения. По-моему, нет ничего лучше удачного брака и доброй семьи, хотя такое везение дано не каждому. Но попытаться может всякий! Я желаю быть женой, желаю быть матерью – доброй и веселой для мужа и для детей, желаю угождать всем домочадцам и особенно семейству мужа. А главное, я чувствую в себе силы именно для этого поприща, а ни для какого другого!