–Нет, я желаю одеть вуаль, – твердо добавила она.
–Но почему? – удивилась настоятельница.
–О, добрая матушка… – Соледад сделала вид, что смутилась и без всякого усилия покраснела, ибо совесть ее была не совсем чиста. – Вы должны пощадить мою стыдливость, матушка. Мне неловко будет предстать перед женихом без вуали…
–Ну, что ж, – произнесла настоятельница. – Я вполне могу это понять. Девицы бывают иногда изрядно стыдливы. Но это, впрочем, хорошо. Смирение и стыдливость – вот истинно девические добродетели.
–К тому же я опасаюсь, что не сдержу слез, – добавила Соледад.
–Аминь, – сказала настоятельница. – Не будем отдавать себя в руки случая и сделаем все так, как было решено ранее. Вы наденете вуаль, Соледад Кармела Кандида. Так будет лучше всего.
Соледад склонила голову в знак покорности решению матушки-настоятельницы.
–Ну, а ты, Соледад Кармела Кандида, – обратилась настоятельница к младшей сестре. – Готова ли ты к постригу, дитя мое?
–О, вполне, матушка! – весело ответила ей Кандида. – Я желаю этого всем сердцем!
–Я рада такому рвению, милое дитя, – ласково сказала ей настоятельница. – Утром ты будешь на свадьбе своей сестры, но наблюдать сие радостное событие тебе придется из-за монастырской решетки. В церкви на венчании будем лишь фра Луис, который обвенчает твою сестру, я и сестра Мария Урсула, ваш близкий друг. Прочим монахиням и послушницам вход в церковь будет воспрещен. Со стороны жениха, полагаю, будут присутствовать некоторые кабальеро и, быть может, дамы. Лишь только твоя сестра уедет, ты будешь отведена в уединение для размышления, а вечером состоится постриг. Все ли тебе ясно, дитя мое? Твердо ли твое решение?
–Да, матушка, твердо. Я не изменю ему никогда.
–Твои слова и, главное, твой взгляд, убедили меня, дитя мое. А теперь ступайте. Только еще одно…
Сестры, уже было собравшиеся уходить, остановились.
–Увы, ваша мачеха, донья Лусия, не сможет присутствовать при бракосочетании. Ее сын, Родриго де Гуэрра, болен и обязанности матери удерживают ее дома, близ дитя. Дон Алонзо также быть не сможет. Поэтому вашу семью здесь будем представлять я и сестра Мария Урсула. Надеюсь, вам это не неприятно?
–Нисколько, матушка. Вы и сестра Мария Урсула равно дороги мне, – ответила Соледад.
–Это хорошо… Дон Хосе Диего де Вилламарга де Ульоа прибудет ровно через два дня, ведь, как ты знаешь, поместье графа де Кеведо находится недалеко отсюда. Всего в четырех часах езды.
–А кто этот сеньор де Вилламарга? – спросила Соледад.
–Это тот кабальеро, что будет твоим женихом по доверенности, – сказала ей настоятельница.
–Но почему приедет не сам жених, а его представитель, матушка?
–Потому что граф Диего хочет пышную свадьбу у себя в поместье, а ваша мачеха настаивает на предварительном венчании тут же, в стенах монастыря. А так как два раза венчаться дон Сезар и Соледад никак не смогут, то и было решено, что здесь, в монастыре, ты обвенчаешься с сеньором де Вилламарга по доверенности, а в поместье – уже с женихом, с сеньором графом. Вы хотите еще что-нибудь спросить?
–Нет, матушка, – ответила ей Соледад.
–Хорошо… А теперь ступайте и помните: все свершится через два дня.
Сестры молча поклонились матушке и вышли.
Глава 4.
Через два дня в монастырь прибыла кавалькада из двух разряженных кабальеро, двух дам, ехавших в щегольском экипаже, и нескольких слуг. Сестра Мария Урсула по приказанию настоятельницы пошла к сестрам, чтобы сообщить о прибытии дона Хосе де Вилламарга с сопровождающими и подарками невесте.
–Ну вот, – сказала сестра Мария Урсула, – приехал тот, кто женится на тебе по доверенности, Соледад. Его сопровождает еще один знатный идальго и две дамы, наряженные, как картинка! Они привезли с собой подарки тебе. Полагаю, их сейчас внесут сюда. Ты волнуешься?
–Да, волнуюсь. И очень, – ответила ей Соледад. – Хотя это странно…
–А ты, Кандида? – обратилась к другой сестре монахиня.
–Тоже… Немного, – сказала ей юная послушница.
–Сегодня мы в последний раз называем тебя мирским именем, дорогая Кандида.
–Мне грустно это. Но, добрая матушка, радость, что ждет меня, многократно превысит эту печаль.
Тут в дверь постучали, и две монахини, из числа самых крепких, внесли небольшой, но тяжелый кованый ларец. Монахини поставили его перед Соледад, а сами встали неподалеку, даже не пытаясь скрыть свое любопытство.