Иногда он делал вид, что прогуливался и совершенно случайно проходил мимо магазинчика и, конечно же, заглядывал, чтобы отдать дань вежливости. Иногда заскакивал, чтобы известить ангела об открытии новой кондитерской лавки в этом районе и пригласить его на чашку чая по случаю.
Порой ему требовалась помощь в опознании какого-нибудь особенно редкого фолианта, «случайно» попавшего ему в руки (все подпольные продавцы антиквариата в Лондоне к тому времени знали мистера Кроули как перспективного клиента, готового выложить баснословные суммы за какую-нибудь редкую книжицу). После того, как Кроули выслушивал поток информации от Азирафеля по поводу новой книги, он небрежно замечал, что она ему особо и не нужна, так как он не читает книг. И, разумеется, дарил её ангелу.
При этом он, пряча за темными стеклами взволнованный взгляд, стоял, небрежно прислонившись к ближайшему книжному шкафу и тихо упивался счастливым видом Азирафеля. Он не мог отвести глаз от его сияющего лица. Выражение восторга, с которым ангел смотрел на новый экземпляр своей коллекции, заставляло сердце Кроули трепетать в груди и заходиться от прилива нежных чувств к ангелу. Он замирал каждый раз, когда слышал очередной счастливый вздох Азирафеля и жадно наблюдал за движениями его пальцев, любовно гладивших плотную обложку.
Беспросветно глуп тот демон, который мечтает стать книгой в руках ангела. Узнали бы в Аду, сперва надорвали бы животы от смеха, а потом без долгих церемоний окунули бы с головой в серное озеро. Или распотрошили и подвесили бы лет на сто корчиться в муках над кипящей лавой. В аду знают толк в мучениях, и с демоном, посмевшим влюбиться в ангела, разговор там был бы короткий.
Что ж, Кроули это заслужил. И ангелом не вышел, и демоном был под стать…
Однажды осенним вечером Кроули стоял перед дверью книжного магазина в Сохо. Он был, как обычно, одет с иголочки. В элегантной чёрной визитке и накинутом на плечи плаще с пелериной он выглядел необычайно изысканно. И если бы не поминутно ходивший от волнения под туго накрахмаленным воротничком кадык, его можно было бы принять со стороны за весьма уверенного в себе и даже в какой-то степени надменного джентльмена.
Азирафель встретил его на пороге, как всегда, в своём излюбленном светлом сюртуке с клетчатым пышным галстуком.
— О, Кроули, — на лице его сразу же засияла доброжелательная улыбка, и Кроули, как обычно, чуть не развоплотился на месте от счастья. Как вообще можно бояться адских пыток, если ангел каждый раз так рад его видеть?
Кроули поднял вверх руку, в которой держал коробочку из коричневого с золотом картона.
— Сегодня утром доставили из Бельгии, — нарочито равнодушным тоном произнёс он, вручая коробку Азирафелю.
Ангел принял подарок и воскликнул с благоговением:
— Шоколад! Ах, Кроули, ты меня балуешь, дорогой.
И посторонился, пропуская его внутрь.
Через некоторое время они уже сидели на низких диванчиках в зале магазина, пили вино и беседовали. Азирафель изящно подцеплял пальцами конфеты и отправлял их в рот, не забывая время от времени закатывать глаза от наслаждения и издавать одобрительные восклицания, больше похожие на стоны.
Кроули, вцепившись в ножку своего бокала с риском раскрошить его в пыль, уговаривал себя отвести взгляд от Азирафеля. Но неизменно проигрывал самому себе, потому что не смотреть на эти пальцы, перепачканные шоколадом, на эти яркие губы, на острый кончик языка, облизывавший их время от времени, было невозможно. По сути, он готов был сидеть так вечно.
За окнами посерело, послышался шорох дождя, и по стеклу забарабанили крупные капли. Азирафель, не вставая с места, махнул рукой, зажигая газ. Настенные светильники разом вспыхнули, разгоняя сумрак.
Азирафель печально заглянул в коробочку и отправил в рот последний кусочек шоколада. Он отставил в сторону опустевшую упаковку, и Кроули подавил вздох сожаления. В следующий раз он подарит ангелу коробку побольше.
Шум дождя за окнами сделался громче, под колёсами проезжающих экипажей уже явно слышался плеск воды в лужах. А в комнате, освещенной мягким светом, было тепло и — Кроули не мог не признать — даже уютно.
Как и всегда во время дождя, особенно если он оказывался в этот момент рядом с ангелом, Кроули вспоминал тот самый первый в мире дождь… Шесть тысяч лет отделяли того наивного демона от него сегодняшнего. Мир изменился сотни раз, сам Кроули менялся постоянно. Лишь одно оставалось неизменным: его одержимость Азирафелем.
Он смотрел на ангела, сидящего на диване напротив, с сияющими, ослепительно синими глазами, порозовевшими от выпитого вина щеками, рассуждавшего о театре, об общих знакомых, о книгах, и вспоминал белое крыло над своей головой. Ещё кое-что никогда не менялось в мире: в нём всегда был ангел. И этого факта хватало Кроули, чтобы тоже существовать.
Неожиданно по комнате пронесся лёгкий ветерок, и Кроули даже вздрогнул от неожиданности. Пока он, задумавшись, размышлял о белоснежных ангельских крыльях, прятавшихся от людских взоров уже шесть тысяч лет, Азирафель стремительно подскочил со своего места и непринужденно пересел к Кроули.
Мягкий диванчик слегка продавился под двойной тяжестью, и колено Кроули соприкоснулось с бедром Азирафеля. Кроули мгновенно вспыхнул. Сердце его бешено заколотилось в груди, так и норовя выпрыгнуть от любого неосторожного движения.
Мысли Кроули заметались, забились в его голове. Что он пропустил, позорно замечтавшись посреди разговора? Что это всё значит? Но потом он разглядел в руках Азирафеля книгу и перевёл дух. Ангел просто хотел показать ему особо интересное место в книге.
Самое любопытное, что Азирафель, увлеченный разговором, по-видимому, не заметил, что колено Кроули упирается в его ногу. А Кроули буквально оцепенел, боясь шелохнуться, чтобы неловким движением не напомнить Азирафелю о себе, и продлить эти чудесные мгновения близости как можно дольше. Кроули чувствовал через слои ткани мягкое и упругое бедро ангела, он ощущал его тепло, и понимал, что держать себя в руках становится всё труднее.
Азирафель тем временем разложил на своих коленях книгу, открытую примерно посередине, и указывал пальцем в ровные строчки. Глаза его так и искрились смехом.
— Ты только взгляни, Кроули, — улыбался Азирафель, — вот про этот абзац я тебе говорил. Читал сегодня недавно перевыпущенные мемуары мэтра Жуанвиля. Этот французский историк посещал Лондон в середине XVI столетия. Я наткнулся на прелюбопытное место в книге. Смотри, что он пишет: «В районе, прозванном местными жителями «Майской ярмаркой», много судачат о загадочной «чёрной вдове». Сия особа столь же богата, сколь таинственна. Её особняк считается самым роскошным в Лондоне…», — начал зачитывать Азирафель своим приятным, хорошо поставленным голосом.
Тепло тела ангела и тонкий аромат его парфюма пьянили Кроули сильнее вина. Впрочем, не стоило забывать и о том, что они с Азирафелем распили за сегодняшний вечер уже далеко не первую и даже не вторую бутылку красного. И Кроули сломался.
Он глубоко вздохнул и, подавшись вперёд, положил подбородок на плечо Азирафеля. Он надеялся, что этот смелый жест будет расценен ангелом как случайный, ведь так намного удобнее заглядывать из-за его спины в книгу, лежащую у ангела на коленях.
Кроули мгновенно почувствовал, как напряглись мышцы Азирафеля. Он сам застыл, безропотно собираясь принять любую реакцию ангела. Он готов был услышать брань, ожидал, что Азирафель вскочит, оскорбленный, оттолкнёт его, выгонит прочь. Но чего точно не ожидал Кроули, так это того, что Азирафель практически без паузы, не считая секундного замешательства, продолжит читать, как ни в чём ни бывало.
Как будто каждый день демон кладёт голову на плечо ангелу. Как будто нет ничего в этом жесте интимного и запретного для них обоих. Как будто это настолько в порядке вещей, что даже вызывает недоумение: почему они не делали так раньше?