— «Эту леди шёпотом называют «чёрной вдовой» и уверяют, что она знается с дьяволом», — читал Азирафель всё тем же ровным голосом. — «А также ходят слухи, что она извела, по меньшей мере, троих мужей». — В этом месте ангел хохотнул. — Представляешь, Кроули, по меньшей мере, троих!
— Враньё, — глухо ответил Кроули, почти не вслушиваясь в текст, только лишь упиваясь звуком голоса Азирафеля.
— В самом деле? — улыбнулся Азирафель и повернул голову. Его губы мазнули Кроули по виску, задев дужку очков.
В комнате воцарилась тишина. Только шум дождя и мерное гудение газовых светильников нарушали её. Да биение двух сердец, лихорадочно колотившихся слишком близко друг от друга.
Азирафель медленно протянул руку и аккуратно снял очки с переносицы Кроули. Положил их на раскрытую книгу на своих коленях. Кроули судорожно выдохнул и закрыл глаза. Он не мог шевельнуться, по-прежнему прижимаясь подбородком к плечу ангела, и даже, кажется, наваливаясь на него всем телом, потому что все его мышцы внезапно ослабели. Он ощутил, как ладонь Азирафеля очень нежно, почти невесомо легла на его щеку. А затем мягкие губы коснулись его виска, как раз в районе татуировки.
И Кроули потерял голову. Кровь загрохотала у него в ушах, как несущийся по рельсам поезд. Колени задрожали, а потом затряслось и всё тело. Один-единственный поцелуй в висок мгновенно расплавил его кости, обратил его тело в поток жидкой лавы, заставил дыхание застрять в горле.
Кроули медленно поднял свою руку и накрыл ею ладонь Азирафеля, крепко прижимая её к своей щеке. А потом открыл глаза.
Ангел уже немного отстранился от его виска, и теперь они оба встретились взглядами. Небесно-голубые глаза Азирафеля затапливала бесконечная щемящая нежность. И Кроули чуть не задохнулся, распознав в его взгляде это непривычное глубокое чувство.
Он в волнении поднял голову с его плеча. И тогда Азирафель развернулся к нему всем телом. Забытая книга соскользнула с его колен и упала на ковер у них под ногами, увлекая за собой и очки Кроули. Но Кроули совершенно не было до них никакого дела. Потому что Азирафель положил вторую руку на другую его щёку, обнимая его лицо ладонями. А потом медленно потянул его к себе.
Их губы были уже так близко! Их дыхание, смешиваясь, касалось разгоряченной кожи на лицах обоих. Ещё миг, и губы их соприкоснутся в своём первом поцелуе…
Но в этот момент раздался неожиданно громкий и очень резкий стук в дверь. А затем послышалось отрывистое звяканье колокольчика, словно за дверью стоял кто-то очень нетерпеливый.
Ангел и демон, оба в совершенно одинаковом ужасе, моментально отпрянули друг от друга. Азирафель молча указал Кроули дрожащей рукой в сторону задней комнаты. Тот немедленно сорвался туда, тут же вернулся за очками, прихватив и свой бокал, и снова поспешил в подсобку, попутно щелчком пальцев отправляя в небытие свои плащ и цилиндр с вешалки у двери, а также трость, оставленную там же.
Едва он успел заскочить за широкий шкаф, служащий стеной подсобного помещения, как дверь в магазине открылась, и Кроули услышал чей-то знакомый громкий голос. Ему даже не было необходимости выглядывать, он сразу признал в нежданном госте архангела Гавриила.
Кроули прислонился спиной к шкафу и медленно сполз на пол. Сердце его колотилось, как сумасшедшее.
Не занеси дьявол сейчас Гавриила в книжный магазин, Азирафель бы поцеловал его…
Они. Почти. Поцеловались!
Он ещё ощущал тепло губ ангела на своём виске.
Азирафель неравнодушен к нему.
Вот и все мысли, что стучали сейчас в мозгу Кроули.
Он попытался унять бешено заходившееся сердце в груди и прислушался к разговору в комнате. Из диалога он понял только лишь то, что Гавриил нагрянул с плановой проверкой, о которой Азирафель благополучно забыл. И пока Азирафель, шурша бумагами, терпеливо докладывал архангелу о результатах работы на Земле за прошедший год, Кроули думал.
Он размышлял о том, что едва не подставил Азирафеля под удар. Что было бы, не успей он среагировать вовремя? А ведь если бы Азирафель всё же поцеловал его, Кроули был уверен, что весь остальной мир тотчас же прекратил бы для него своё существование. И тогда он совершенно точно не услышал бы ни стука в дверь, ни звонка колокольчика. И последнее, что он увидел бы перед тем, как лишиться земного тела, было бы лицо Азирафеля, в ужасе прижимающего ладони к груди.
А если бы они в этот момент находились в доме Кроули? И не Гавриил ворвался бы с проверкой, а — прости, Господи! — Хастур?
Кроули выронил из рук очки и пустой бокал и уткнулся лицом в колени. Он с силой обхватил руками голову и глухо застонал.
Кроули не стал дожидаться, пока Гавриил закончит разбираться с Азирафелем. Он подобрал свои очки, надел их, тихо прищелкнул пальцами и исчез из магазина.
На следующий день Кроули запиской попросил Азирафеля о встрече в парке.
Они оба старательно делали вид, что ничего не произошло. По сути, так оно и было. Ничего непоправимого между ними вчера произойти не успело. Но Кроули был напуган. Нет, он был в панике. А Азирафель после визита Гавриила казался непривычно холодным и держался отстраненно, хотя, наверняка, его трясло от ужаса не меньше Кроули.
И тогда прозвучали слова о святой воде. И тревога Азирафеля вырвалась наружу, тщательно скрываемая до этой минуты. И обида Кроули на презрительное слово «братание», так не подходящее к испытываемым им чувствам, затопила его с головой. И последние остатки его гордости сгорели в нём вместе со злополучной запиской.
Эта встреча оставила Кроули в совершенно разбитом состоянии. Азирафель замкнулся после того происшествия и отдалился от него. Они с треском разругались и расстались на долгие, мучительные десятилетия…
========== Глава 11. Первый поцелуй ==========
Лондон, XX век
С началом следующего столетия Кроули сильно увлёкся техническим прогрессом человечества. В XIX веке его приводили в восторг поезда и железные дороги (что угодно, только не ненавистные лошади!), а в этом столетии его страстью стали автомобили.
Он всегда любил скорость и независимость, а поэтому приблизительно в 30-х годах XX века стал гордым обладателем одной из самых скоростных в мире машин — роскошной чёрной «Бентли» последней модели.
Впервые садясь за руль своего новенького автомобиля, Кроули не мог сдержать трепетного волнения. Первой посетившей его мыслью была восторженная благодарность её создателям. А второй: «Вот если бы Азирафель её увидел…»
Они не общались с ангелом уже семьдесят лет.
Это было странно, учитывая, что они жили в одном городе и относительно недалеко друг от друга. Но таковы были факты.
А вот домыслы тоже имелись, и их количество в голове Кроули зашкаливало все разумные пределы. Он не мог прекратить размышлять. Он думал о том, что послужило причиной разрыва их отношений (которые, строго говоря, и отношениями назвать было нельзя). Он каждый день терзал себя мыслями о том, что ангел не может простить ему нечаянную подставу, из-за которой они чуть не попались. Он изводился годами, обвиняя себя во всём случившемся.
Ведь Кроули ничего не стоило повременить с просьбой о святой воде. Он мог взять обратно свои слова о том, что Азирафель ему не нужен. (Нужен! Ещё как! Ведь не мог же ангел после стольких лет всерьёз поверить его словам). Он мог проглотить остатки гордости и приползти к ангелу в любой день, умоляя возобновить общение…
Но проблема была снова в фактах. А самым бесспорным фактом являлось то, что главной причиной их размолвки на самом деле был страх.
Кроули безумно боялся гнева Ада. Он прекрасно понимал, что влип по самую макушку с этой своей одержимой любовью к ангелу. Да, давайте называть вещи своими именами. Он потерял осторожность от любви. Замечтался. Расслабился. Но одно дело — рисковать своей головой, а совсем другое — подставлять под удар ангела…
Азирафель, совершенно очевидно, испугался тоже. И Кроули не мог понять, за кого больше — за себя или за самого Кроули. И поэтому ангел прекратил всякое общение с ним, чтобы отвести от демона любые возникшие подозрения…