Постепенно и Азирафель успокоился и начал проявлять к Кроули почти прежнюю теплоту. Их Соглашение всё ещё действовало, хотя оба они давно не упоминали об этом. И если и случались у них задания, которые можно было выполнить одному за двоих, они старались как можно реже прибегать к договору. Но встречи их, тем не менее, возобновились. Азирафель даже иногда — не чаще раза в год — приглашал Кроули в книжный магазин. Они сидели в задней комнатке, пили чай или вино, неспешно беседовали. Между ними всегда оставалось расстояние — достаточно широкое, чтобы не казалось, что их связывает нечто интимное. Но и всё-таки довольно короткое для непримиримых врагов.
Но самое главное, что дистанция имелась теперь и в умах у обоих. По крайней мере, насчёт своей стороны Кроули был уверен, что она была. Они никогда не пытались больше перейти эту тонкую грань от «вроде бы дружбы» до «кажется, уже близости». При этом Кроули прекрасно знал, что чувствует к нему Азирафель, и ангел знал всё о чувствах Кроули. И именно эта особенность их отношений была самой захватывающей и волнующей.
Но вместе с тем, их общение стало проще. Сказалось, конечно, влияние времени. Двадцатый век был очень неформальным, и это вносило свои коррективы. Из чувств Кроули к Азирафелю постепенно исчез постоянный налёт благоговения. Кроули стал позволять себе всё чаще подтрунивать над ним, а некоторые шуточки Азирафеля могли, в свою очередь, быстро довести его до белого каления. Но им обоим, похоже, именно такой уровень отношений безумно нравился. А вечное второе дно лишь придавало особую остроту их диалогам.
И, в общем-то, Кроули начало вполне устраивать сложившееся положение дел, и он даже привык к мысли, что так будет продолжаться бесконечно. Но внезапно грянул гром. Миру грозил Армагеддон, и до начала конца осталось всего каких-то несчастных одиннадцать лет.
Уговорить ангела принять его план было нелегким делом. Но Кроули знал Азирафеля почти шесть тысяч лет. Он отлично был осведомлён обо всех слабостях и человеческих привычках ангела. Поэтому найти нужные точки и нажать на них оказалось для демона, специализирующегося на искушениях, вполне посильной задачей.
Итак, Азирафель пожал руку Кроули, сидя в задней комнате книжного магазина, и согласился несколько ближайших лет провести с ним бок о бок в одном доме, воспитывая вместе юного Антихриста. Если бы не маячивший в ближайшей перспективе конец света, Кроули, наверное, был бы в эту минуту самым счастливым существом на планете.
Но всё оказалось не таким радужным, как ему представлялось.
Для начала ему пришлось снова сменить тело на женское. Особых проблем это не доставило, Кроули нравилось существовать в женском теле. Дело было в том, что она совершенно не принимала в расчёт то, что главным условием для роли няни было обязательное тесное взаимодействие с юным Уорлоком.
Да, Кроули, конечно, с самого начала понимала, на что подписывалась. Ведь воспитание и означало взаимодействие. Но она не знала, во что именно оно должно было вылиться. Например, Кроули оказалась не готова к тому, что миссис Даулинг после того, как немного присмотрелась к новой няне и осталась ею вполне довольна, с радостью перепоручила ей абсолютно все хлопоты, связанные с мальчиком. Начиная от прививания ему хороших манер за столом до утирания носа и лечения разбитых коленок.
Кроули никогда в своей долгой жизни не имела дел с детьми. И вынужденное постоянное присутствие в её жизни маленького человека, пусть и будущего могущественного Антихриста, весьма утомляло её. Но зато у жизни в поместье Даулингов имелся и неоспоримый плюс. Теперь Кроули каждый день могла видеть Азирафеля. А это уже стоило того, чтобы терпеть капризы и шумные игры мальчишки Уорлока.
Няня и садовник старались не общаться, если того не требовали правила приличия. Например, они могли вежливо поздороваться, если случайно пересеклись на прогулке в саду, сказать пару слов о погоде и разойтись каждый по своим делам. Азирафель — к своим гортензиям и магнолиям, а Кроули вместе с Уорлоком — дальше по дорожкам парка, учиться кататься на двухколёсном велосипеде.
Но всякий раз Кроули искала глазами меж пышными кустами живой изгороди фигуру Азирафеля. И незаметно для всех вздыхала про себя. Жить так близко от ангела оказалось для неё вторым испытанием, к которому она не была готова, придумывая свой поистине дьявольски хитрый план.
Она привыкла за последние десятилетия, что между ней и Азирафелем установилась прочная дистанция. Но проживание под одной крышей с Азирафелем нешуточно угрожало пробить брешь в этой крепкой стене.
Во-первых, они встречались по утрам в общей столовой для персонала. Все сотрудники, обслуживающие поместье, мирно завтракали, читали утренние газеты, обсуждали новости и расходились по рабочим местам. Кроули потягивала адски чёрный кофе и не сводила с Азирафеля пристального взгляда немигающих глаз (благо они были всегда спрятаны за очками). Ангел каждый раз оказывался центром внимания за столом. Он шутил и балагурил, отлично вписываясь в созданный им образ добродушного старичка-садовника. Он был необычайно приветлив и улыбчив со всеми, располагая присутствующих если не своей внешностью, то отзывчивостью и умением выслушивать собеседника.
Кроули наблюдала за общением Азирафеля с людьми и тихо скрежетала зубами. С ней ангел едва ли перебрасывался парой фраз за день. А с ними болтает, как со старыми добрыми приятелями, заразительно хохочет и с улыбкой подставляет чашечку, чтобы заботливые руки поварихи миссис Мэнсон подлили ему ещё немного чая с молоком.
Во-вторых, их случайные встречи в саду во время прогулок Кроули с Уорлоком. Неизвестно, о чём думал при этом Азирафель, но Кроули точно мечтала, чтобы и несносный мальчишка, и остальные обитатели во всем поместье провалились сквозь землю, и они остались бы наедине хоть на несколько минут.
А в-третьих, у них вошло в обычай регулярно встречаться в городе. И подобных дней Кроули ждала с большим нетерпением. В те дни, когда миссис Даулинг не пропадала на приёмах и благотворительных мероприятиях и оставалась дома, няне предоставлялось право брать выходной. По странному стечению обстоятельств выходной няни всегда совпадал со свободным днём старого садовника.
Кроули в выходные обычно возвращал себе привычный облик, чтобы никто из знакомых по поместью случайно не встретил на улице няню Ашторет. Разными путями и в разное время они добирались до Лондона. Там они будто бы случайно пересекались в автобусе или в музее, или, как сегодня, в цирковом центре Статфорд.
Они с Азирафелем заняли свою ложу, и почти сразу же погас верхний свет. Кроули сложил очки в нагрудный карман и с сомнением оглядел полный зал.
— Ангел? Мы что, будем беседовать во время представления? — кисло осведомился он.
Азирафель смутился.
— Вообще-то, я рассчитывал — после, — пробормотал он, не оборачиваясь, так как присматривался к происходящему на сцене. Она пока была пуста, лишь несколько ассистенток фокусника в блестящих коротких платьицах спешно расставляли реквизит. — Сегодня здесь даёт представление Джейсон Маскелайн, — со значением добавил он.
Кроули скептически приподнял бровь.
— Кто?
— Джейсон Маскелайн! Правнук самого Джона Маскелайна, Кроули! Я глубоко поражен, что ты мог забыть того прославленного иллюзиониста! Я обучался у него в своё время, помнишь?
Кроули закатил глаза. Азирафель воинственно повернулся к нему, собираясь защищать потомка своего кумира, научившего его искусству фокусника. Но вдруг умолк. Уставился на Кроули почему-то расширившимися глазами. Кроули стало не по себе от взгляда блестевших в полумраке глаз ангела. Он поёжился, и пробурчал, чтобы скрыть смущение:
— Ангел, почему ты так пристально на меня смотришь? У меня нос испачкан?
Азирафель моргнул.
— Что? Нос? Нет, Кроули, с твоим носом всё в порядке. Я тебе когда-нибудь говорил, какой у тебя замечательный нос? Наверное, один из самых идеальных носов, которые я видел, — скороговоркой выпалил Азирафель.