Кроули чуть не взвыл, услышав эти слова. Неужели всё то, о чём он так долго мечтал, сейчас сбудется? Азирафель под ним, мягкий, сводящий с ума своим теплом, своим запахом, своими поцелуями и прикосновениями. И он желает Кроули, он готов, он не против… От этого можно было сойти с ума!
Кроули, еле сдерживаясь, погладил округлые колени Азирафеля, и ангел понятливо согнул их. Кроули, будучи даже на пике возбуждения, не мог не задать ангелу мучивший его вопрос.
— Азирафель… У тебя был кто-нибудь до меня? — спросил он и закусил губу, ужасаясь своей дерзости.
Азирафель снова кивнул. Затем прошептал успокаивающим тоном:
— Да. Не беспокойся, Кроули, у меня есть небольшой опыт.
Именно это Кроули и беспокоило больше всего, но прямо сейчас он не собирался портить им обоим долгожданный момент глупой ревностью. Он просто тоже кивнул в ответ, радуясь, что не напугает ангела. А потом толкнулся в его тело.
И чуть не потерял сознание от мысли, что сейчас произойдёт. Азирафель прерывисто и часто задышал. Кроули склонился к нему, покрывая поцелуями его лицо, а сам продолжал медленно входить в его.
Несмотря на то, что он не забыл позаботиться небольшим чудом о смазке, внутри тела Азирафеля было слишком узко. И от этой тесноты и горячего дыхания ангела, и от того, как он обхватил ногами его за талию, расслабляясь, подаваясь навстречу, Кроули вдруг снова сильно затрясло. Он ощутил, как сразу взмокли ладони, которыми он опирался на постель, и с ужасом понял, что не сможет проникнуть в его тело. Потому что с ним произошло то, о чём не мог даже помыслить, что не могло присниться ему в самом страшном сне.
От необычайно сильного волнения его член опал. Кроули оцепенел от стыда, нелепо нависнув над Азирафелем, и не знал, что делать. То ли бежать отсюда и сразу на край света, то ли посмеяться и сделать вид, что всё в порядке…
Но в том-то и дело, что ничего в порядке не было! Дважды за вечер опозориться перед существом своей мечты! Всю свою долгую и никчемную жизнь на Земле предаваться мечтам о соитии с ангелом и в самый важный момент сесть в лужу самым позорным образом! О, если бы Кроули мог, он бы развоплотился прямо сейчас, чтобы никогда не встречаться взглядом с Азирафелем…
Но руки ангела вдруг обняли его спину и мягко притянули к себе. Кроули позволил себе упасть на Азирафеля и спрятать пылающее от мучительного стыда лицо на его груди. Он чувствовал, как из глаз брызнули обжигающие злые слёзы, но гордость не позволяла ему утереть их.
Лучше бы он умер в ванне, полной святой воды, чем проходил через такие унижения…
Он почувствовал, как к его волосам прикасаются губы Азирафеля.
— Это всё адреналин, — негромким голосом проговорил Азирафель, целуя макушку Кроули.
— Что? — глухо переспросил Кроули, давясь слезами.
Ладонь Азирафеля успокаивающе прошлась по его голове, погладила по спине.
— Избыток адреналина, мой дорогой, — повторил Азирафель спокойно. — Вырабатывается при сильном волнении. Чрезвычайно полезен в бою, но совершенно лишний во время секса.
— Что? — снова выдавил Кроули, понимая только, что интонация Азирафеля совсем не похожа на голос того, кому противно находиться рядом с ним.
— Проще говоря, ты переволновался, Кроули.
Азирафель перекатился на бок, укладывая Кроули рядом с собой. Он приподнял его подбородок пальцами и ласково заглянул в глаза. В животе Кроули болезненно скрутило. Почему он не отталкивает его? Почему разговаривает так нежно?
В этот момент ладонь Азирафеля прошлась по его щекам, стирая следы слёз. Кроули не выдержал и всхлипнул.
— Ангел, почему ты не презираешь меня? Я бездарное и никчёмное…
— Тише, — палец Азирафеля коснулся губ Кроули, и тот моментально умолк. — Тише, — повторил Азирафель. — Тебе нужно чуть больше времени, чтобы успокоиться, вот и всё. Адреналин распадается в организме за несколько минут. Но мы ведь никуда не спешим, верно, Кроули?
Азирафель ободряюще улыбнулся ему, и Кроули почти против воли кивнул.
— И я не собираюсь презирать тебя, дорогой мой. Я люблю тебя.
Ладонь Азирафеля снова гладила его лицо, ловила пальцами капли слёз, успокаивала. А сам он продолжал говорить, и его слова, наконец, стали медленно проникать в сознание Кроули.
— Я люблю тебя. Я готов ждать, сколько угодно. Я ведь ждал очень долго, Кроули. Смотрел на тебя со стороны. Любовался, когда ты не видел. Позволял себе фривольные слова, надеясь, что ты их не заметишь, и втайне желая, чтобы ты понял меня. Прекрасно зная, что ты для меня — запретный плод, я мечтал проводить с тобой каждый день своей жизни. И ночь. Ох, Кроули, как же я жаждал этих ночей с тобой…
— Ангел… — потрясенно проговорил Кроули. После всех событий этого вечера откровения Азирафеля показались ему ещё более шокирующими.
— А ты всегда был так близко и в то же время недосягаемо далеко. Привлекательный. Дерзкий. Робкий. Как тебе удавалось совместить в себе несовместимое? Настоящий искуситель!
Кроули почувствовал, как жарко запылали его щёки. А Азирафель всё не останавливался. Его словно прорвало, как будто он хотел выплеснуть на ошарашенного признаниями Кроули всё, что копилось в нём веками…
— Я грезил о твоих волосах, — Азирафель запустил пальцы в шевелюру Кроули, ласково их перебирая. — Огненные, вызывающие, они приковывали взгляд. Я так мечтал сделать это…
Пальцы Азирафеля провели по всей его голове сверху донизу, и Кроули содрогнулся от пронзившего всё его тело острого удовольствия. Он едва не закатил глаза, подставляясь под ласку.
— А твои глаза, Кроули? Ты хотя бы догадывался, каково другим смотреть в них?
Кроули моргнул. Он предполагал, что догадывался. Обычно те, кто смотрели ему в глаза или громко кричали, или сразу в панике отводили взгляд. Но, оказалось, он ошибался. Пальцы Азирафеля осторожно коснулись его век, погладили закрытые глаза, отчего Кроули едва заметно вздрогнул.
— Твои глаза — воплощенное чудо. Я не мог отвести от них взгляд, я тонул в них. Как же тяжело было заставлять себя не смотреть в них неотрывно. Они всегда завораживали меня, влекли к себе.
Азирафель потянулся к Кроули и коснулся губами сначала одного века, потом другого. Снова лёг на подушку, и Кроули открыл глаза. Ангел продолжал глядеть на него влюбленным взглядом, и Кроули еще раз ощутил, как его накрывает смущением, но, впрочем, это чувство всё же было скорее приятным.
— Представь, Кроули, что я чувствовал, когда видел тебя рядом с собой, до боли прекрасного и — увы! — недоступного. Я знал, что ты, несмотря на свою природу, в глубине прячешь доброе сердце…
Кроули снова вздрогнул.
— Ты всегда казался мне намного более милым, чем старался показать себя.
Кроули спрятал пылающие щёки в шею Азирафеля.
— Таким красивым. Добрым. Чутким. Отзывчивым.
С губ Кроули сорвался стон. Он запрокинул голову назад.
— Ангел, — хрипло произнёс он. — Не продолжай, умоляю. Иначе я…
И он крепко прижался бедром к ноге Азирафеля. Колено ангела скользнуло между его ног и Кроули чуть не зашипел сквозь зубы. Азирафель сильно стиснул его в объятиях. Он прижал его к себе, и вновь затвердевший от невыносимо волнующих похвал ангела член Кроули упёрся в его бедро.
— Я ждал тебя очень долго, Кроули, — прошептал Азирафель, и голос его опять стал прерывистым, и дыхание вновь участилось. — Я мог бы ждать ещё столько же. Но, если ты готов, я не против продолжить…
Кроули облизнул губы и посмотрел в глаза ангела, чтобы уловить момент, когда яркая голубизна радужки начала меняться на жгучую обволакивающую темноту. Глаза Азирафеля вновь стали карими, и Кроули успел подумать, что ангел, должно быть, обладал невероятной силой воли, чтобы так умело держать себя в руках, если за столько лет ни разу не выдал своего секрета. Кроули уже догадался, что такой оттенок его глаза приобретали в момент, когда Азирафель чувствовал вожделение.
— Я не против продолжить, Азирафель, — вымолвил он, наконец.