Четвертый этаж. Будто бы что-то промежуточное между двумя этапами ее жизни. То самое начало, которое она почему-то перепрыгнула. Салли с ужасом смотрела на эти блеклые стены, радовалась, что в лифте ехала одна и случайно не оказалась на пятом или шестом этаже, где пролила слишком много слез. На четвертом этаже тише, мрачнее, слышен треск и что-то напоминает о том звоне, который застал ее однажды.
Она даже не уточнила, где именно эта интенсивная терапия, конкретный номер палаты, нужно ли приобрести халат, сдать какие-то вещи. Джону, например, нельзя было приносить острых предметов, таблеток, что-то содержащее спирт, книги в твердых обложках… Ее похлопывали по карманам, пока Салли проносила пачку сигарет в чулке, точно героиня какого-то боевика прятала пушку.
Всматриваясь в матовое стекло, Салли все ждала, что призраки прошлого, глупая метафора, станут явью. Что сейчас выбежит из одной из многочисленных дверей она, юная и заплаканная, побежит вниз, хватаясь за перила, чтобы не соскользнуть и не полететь кубарем вниз. Что сейчас выйдет Джон в черном джемпере по самое горло, пятерней пригладит волосы, похлопает себя по карманам джинсов. Что сейчас что-то произойдет, повторится то, что было раньше.
Но этого не было, осталось расплывчатым пятном в ее памяти, будто бы и не существовало никогда прежде.
— Ты все-таки приехала.
Артур. Бледный, сутулившийся, нелюдимый, дополняющий этот город, являющийся его частью, его сыном. Наследником. Он смотрел на нее с какой-то тоской, а может, разочарованием. Черт его знает.
Она пожала плечами. Да, конечно, приехала, не могла иначе. Ей следовало увидеть это место, важнее, чем поиграть в заботливую подругу.
— Я потратил всю мелочь, пока пытался дозвониться до тебя, — это прозвучало не обидно, не с целью пристыдить, а скорее забавный и неутешительный факт.
— Как мама? - боги, как же ей плевать. — Какие прогнозы?
Артур ничего не ответил, лишь обернулся назад, в укутанную тьмой палату интенсивной терапии. Сколько он пробыл уже здесь? Вечность? Сжимал ее тощие пальцы, поглаживал морщинистую руку, говорил матери, что любит? Салли делала это сотню раз, вернувшись в родной город.
— Это. Ну, мне, наверное, не надо говорить об этом, но, — слова давались с трудом, он заламывал пальцы, — Может, эм, можешь, остаться ненадолго?
Салли участливо кивнула, будто бы в разговоре присутствовал кто-то еще.
— Я думаю, что нужно сходить за кофе, — хотелось сбежать. — Там, на первом этаже есть автомат, а еще я хочу покурить.
— Я тоже.
В лифте они одновременно потянулись к кнопке первого этажа. Артур как-то глупо усмехнулся, сочтя это чем-то забавным, Райан повторила его действия, решив, что так сможет разрядить обстановку. Хорошо, что лифт спускался вниз, и этаж четвертый, а не пятый или шестой. И не существует промежуточных этажей. Пять с половиной.
На улице похолодало.
Салли присела рядом на сырую скамейку и зачем-то пару раз поправила пальто, будто бы опасалась, что теперь подол весь будет в заломах. Сигарета медленно тлела в узловатых пальцах, пока Райан расправлялась уже со второй. Она чувствовала его присутствие рядом, ощущала близость через несколько слоев одежды, старалась не думать об этом. И вообще ни о чем не думать.
— Ужасно, неправда ли?
Артур нервно стряхнул пепел. Не рассчитал. Большая часть сигареты слетела вместе со столбиком. Он отбросил окурок в сторону и потянулся за второй сигаретой. Салли искоса следила за его движениями, такими обыденными и примитивными, с которыми встречалась не один год.
В этом что-то было.
Пламя осветило его угрюмое лицо. И в этом тоже что-то было.
Она выдохнула и не глядя, перехватила его ледяную руку.
— Отвратительно.
Комментарий к
Прошу прощения за небольшую задержку с продолжением. Последние четыре дня прошли в ебаном алкогольном трипе, недомолвках, размолвках, каком-то непонятном дерьме и потере денег. Я все также без жилья, с разбитым сердцем и отсутствием похмелья.
Большое спасибо за ожидание, огромное (для меня) число ожидающих и комментарии.
========== Часть 6 ==========
Салли медленно размешивала сахар пластмассовой ложечкой, немного брезгливо зажав бумажный стакан двумя пальцами. Она делала это уже добрые пять минут, но это занятие было лучшим из предложенных. Если бы кто-то шутливо заметил, что сахар давно растворился, то Райан бы завизжала: «Чего еще вы хотите от меня?!».
В больнице было тошно.
Они не обмолвились и словом после пропущенных сигарет. Салли в пустоту повторила, что еще нужно сходить за кофе (спать уже не хотелось), а до этого предупредила, что пойдет искать уборную. Говорить, что ей приспичило не то проблеваться от видов, не то просто рухнуть на крышку унитаза и закрыть лицо руками, было бы как-то не красиво. Не женственно, как сказала бы мать.
Уборную она так и не нашла, прослонялась по коридорам, посмотрела на трещины в краске, вдохнула запах медикаментов и не вымытых уток и с неким облегчением подошла к кофейному автомату. Все-таки это было ей незнакомым.
Ну или отчасти знакомым.
Салли взяла два кофе, а после поспешила вернуться к автомату, как к спасительному маяку, ссылаясь, что забыла взять ложечку, ведь она всегда пьет кофе с сахаром (вранье). Она бы и за сливками вернулась после, если б можно было. Любой предлог лишь бы не мрачная палата.
Эта женщина, чье лицо на половину закрывала кислородная маска, эти датчики, капельницы, прогнутая софа для посетителей. Самых близких. Салли снова и снова отгоняла мысль, чтобы повздорить с Артуром и уйти. Нужен же повод, ей-богу, а не импульс, мол, не хочу и не буду здесь находиться.
Или…?
Она аккуратно присела на софу, отхлебнула кофе, ловя себя на том, что нервно дергает ногой. Раздражающе.
Артур молчал, снова не притронулся к кофе, лишь поглаживал большим пальцем тыльную сторону ладони матери. Может, ободряюще, может, успокоения ради.
— Может, телик включить, — почти шепотом предложила Салли, чувствуя, как все вокруг оказывает давление, точно под прессом Брама. — Какое-нибудь шоу вроде Франклина.
— Мы уже посмотрели шоу Франклина, — отрезал он, не поворачиваясь к ней лицом.
Райан согласно промычала. Что ей еще делать-то?
— И как?
Он не ответил.
Артур?
«Уже поздно».
Сведя брови к переносице, Салли обернулась на хриплый голос Артура, будто бы убеждаясь, не привиделось ли ей разом. Он снова повторил довольно очевидный факт, смотря на черные, похожие на дождевых червей, стрелки часов на стене.
— Да, поздно, — ответила она, ощущая себя идиоткой. Поздно. Да. Да, поздно. Чепуха. — Я. Особо и не тороплюсь, мне же не на работу.
Райан покачала головой. В памяти всплыло несколько эпизодов ночных попоек.
«Тебе же завтра на работу, — шептала она, протягивая открытую бутылку водки. На прикроватной тумбочке покоилась открытая бутылка газировки. Чтобы запить».
«К черту эту работу, — язык бывшего мужа заплетается. Он уже перебрал. Почти на тонкой грани, чтобы вновь оказаться в щупальцах делирия. — Я хочу быть завтра с тобой. Я не хочу отпускать тебя».
Салли крепко зажмурилась.
Это все нереально. Нереально. Неправда. Он хотел выпить, но не быть с ней, никогда не любил ее, никогда. Никогда, никогда, никогда.
— Салли?
Она дернулась от попытки чужого прикосновения, от вытянутой, черт подери, ладони, как дикое зверье, которое привыкло испытывать чужую агрессию.
— Тебе, наверное, нужно поймать машину. Такси.
— Я на метро, — горло саднило. — На метро, Артур, так быстрее.
Нихера.
В памяти как-то некстати всплыли те убийства, а еще сырость… Крысы, суперкрысы, мусорная забастовка. Готэм. Зачем она вернулась сюда? Развестись? Это же неправда. Все это наглая ложь. Бездарная.