— Нет, я верю, что встречу его однажды. Так подсказывает моё сердце. Нужно просто… подождать.
Уже переодетая в пижаму, я рухнула на кровать, довольно прикрывая глаза.
— Вроде ты и старшая сестра, но такая наивная, Насть. Ты ведь можешь так всю жизнь прождать и упустить своё счастье.
— В любом случае, это будет только мой выбор, Ника.
— Я просто очень хочу, чтобы ты была счастлива.
— И я буду.
— Обещаешь?
— Мы обе будем счастливы, Ника.
Сестрёнка укрыла меня одеялом, поправила мою подушку и начала убирать разбросанные мною вещи. Управившись, она аккуратно открыла дверь и тихонько шепнула:
— Спокойной ночи.
Тогда я ещё не знала, в какую жестокую игру решит сыграть с нами судьба.
Глава 2
— Нет, ну как можно быть такой безответственной? Ты знаешь, как вчера был зол отец? Мне с трудом удалось его успокоить, чтобы он не учинил скандал ночью.
Скучающе ковырялась ложкой в каше. Мама знает, что я терпеть не могу рисовую молочную кашу, но часто готовит именно её по утрам. Конечно, её ведь любят и отец, и Настя!
— Мам, ты, наверное, забыла, но мне уже двадцать один. По меркам людей я уже считаюсь совершеннолетней, и…
— Ты не человек, Вероника! Ты — оборотень, и пока ты полностью не обретёшь свою волчицу, находишься на нашем попечении! Так что будь добра, слушай пока родителей, и…
Я закатила глаза. Всё это я слышала уже сотню раз и с огромным нетерпением ждала, когда мне исполнится двадцать два. Именно в этом образе я полностью сольюсь со своей волчицей, и мы станем с ней единым целым.
— Чего вы тут расшумелись?
Мама тут же притихла, увидев в дверном проёме моего отца. Моя мать, Валентина Петровна Бондаренко, встретила своего истинного, когда ей было всего девятнадцать. Им оказался сын альфы из южной стаи — мой отец, Горский Геннадий Алексеевич.
Они очень быстро поженились, и через несколько лет на свет появилась Настя. Тогда наш отец уже сам стал альфой стаи, а дедушка ушёл на заслуженный покой.
— Ничего, просто Ника опять капризничает и не хочет есть кашу, — с улыбкой ответила мать, подходя к отцу и поправляя его галстук. — Ты уже собрался? Рано что-то. Ты ведь ещё не позавтракал.
Мои родители очень бережно относились друг к другу. У них были действительно прекрасные отношения, которым многие могли позавидовать. Может, Настя именно по этой причине ждёт своего истинного? Наверное, на подсознательном уровне она хочет себе такую же семью, пример которой всю жизнь был у неё перед глазами?
— Нет, милая. Мы с Настей не успеем с вами позавтракать. У нас важная встреча.
— Но завтрак…
— Встреча в ресторане. Там и позавтракаем.
— Ладно, хорошего дня, дорогой.
— И тебе, милая.
— Всем доброе утро!
Настя появилась на кухне, и как всегда, выглядела с утра отлично. Тёмные волосы аккуратно убраны в причёску, лицо свежо, будто она выспалась, а ведь это не так! Она легла, как и я, часа четыре назад. Аккуратный брючный костюм идеально подчёркивал её фигуру, но был достаточно строгим и закрытым.
Старшая сестра у меня – самая настоящая красотка, и в этом мы с ней похожи! Только не сейчас. Я по утрам после бессонной ночи и выпитого вчера явно лишнего алкоголя выглядела далеко не самым лучшим образом.
— Насть, пойдём, мы опаздываем.
— Конечно, папа, — тут же кивнула она. Да, после университета Настя сразу устроилась в офис отца и стала чуть ли не его правой рукой. Именно в Насте папа видит ту, кто не только сохранит, но и приумножит его бизнес. Меня, конечно же, в расчёт не берёт никто. Да и не нужно мне это, честно говоря. Прозябать в офисе — не моё.
— Всем хорошего дня! – пожелала Настя.
С тоской смотрела на то, как папа с сестрой уехали, понимая, что мамина лекция начнется по новой. И я не ошиблась в этом. Стоило им только скрыться, как мама тут же начала опять отчитывать меня за то, что вчера я пришла слишком поздно, да ещё и пьяная.
Нет, ну а что она хотела? Я ведь была на девичнике! Неужели она действительно думала, что я не буду там пить?
Когда мне всё-таки удалось скрыться в своей комнате, я смогла спокойно вздохнуть. Когда мне уже исполнится двадцать два? Хотя, не думаю, что для моих родителей это что-то изменит. Мне кажется, они всю жизнь будут считать меня безответственным ребёнком, которого надо учить жизни.