Как было уже сказано, никто достоверно ничего не ведал о человеке в маске, кроме того, что он обладает завидным остроумием, изысканным чувством юмора, богатой фантазией, умением вливаться в любую компанию и скоропостижно становиться в ней лидером – впрочем, именно всем тем, что так нравится женщинам в мужчинах. Стоит ли говорить, что он был галантен, вежлив, воспитан, начитан, к тому же обладал невероятно складной для мужчины фигурой и чарующим голосом. Один лишь этот голос, стоило дамам заслышать его, приводил их в восторг. Появляясь на балах, человек в маске мгновенно становился центром всеобщего внимания – уже он, а не танцы, флирт и светские беседы, становился главным развлечением для гостей. Умело скрывая себя, он красил своим присутствием любое общество, и не было еще светского приема скучнее на свете, чем тот, где не было бы человека в маске.
Интерес к такому гостю не пропадал никогда, и каждый прилагал все усилия, чтобы сблизиться с ним, а впоследствии и раскрыть его великую тайну. Мужчины предлагали сердечную дружбу, а женщины… Влекомые безжалостной силой любопытства, присвоенному женщинам самой природой, они были готовы на все, в самом прямом смысле этих слов, лишь бы заслужить внимание и расположение человека в маске. Вплоть до того, что многие желали стать его любовницами, и некоторым это даже удавалось.
Однако люди замечали, что их стремление сорвать заветную маску с лица всеобщего любимца порою сильно огорчало гостя, и чтобы не потерять его, на время прекращали свои попытки сближения с ним и смягчали напор любопытства, просто наслаждаясь его компанией. Когда кто-то перегибал палку, человек в маске ненадолго покидал королевство, а через время, позволив людям одуматься, снова возвращался – и все были самозабвенно рады ему, как прежде. Так было и на этот раз.
Мелькали тут и там сшитые по новым фасонам парчовые, атласные и шелковые платья с вызывающими декольте и прочно зашнурованными корсетами, и оттого великолепно сидящие по фигуре; светлые лица были увенчаны высокими прическами и пышными париками. Представительницы прекрасного пола основательно подготовились к взятию крепости. Их супругам, братьям и отцам оставалось только ревновать, в душе тайно восхищаясь человеком в маске и мечтая быть хоть каплю таким же востребованным, как он.
Среди дам ходило много историй – правдивых и не очень – о Маске. Кто-то с восторгом пересказывал разговоры, случившиеся у них наедине с загадочной фигурой; кто-то во всеуслышание объявлял себя его любовницей; кто-то страдал от любви молча – в целом, каждая сходила с ума по-своему, как и подобает женщинам. Но слух о том, что человек в маске умел покорять одним взглядом, был самой правдивой правдой, которую все признавали безоговорочно. Подтверждением тому был некий случай: одна дама (неизвестно, кто), как-то раз танцевала с маской на балу; внезапно она ни с того ни с сего повалилась без чувств. Как после стало известно из ее же уст, бедняжка ощутила недомогание, едва заглянула человеку в маске прямо в глаза и не отвела взгляда. Этот случай был не единственным, когда девушки падали в обморок, встречаясь с Маской впервые. Все эти происшествия списывали на страстную влюбленность, дурманящую девушкам рассудок. После подобных обмороков пострадавшие действительно больше не могли мыслить ни о ком, кроме человека в маске.
Но была у нашего героя одна примечательная странность – он не выносил зеркал. Почему так сложилось, никто не знал, но и не собирался спрашивать, боясь обидеть всеобщего любимца столь интимным вопросом и спровоцировать его на очередной побег от общества. И как бы дико оно ни было, со временем все привыкли и закрыли на это глаза, полагая, что столь важной и нужной всем фигуре должно быть дозволено иметь свои прихоти. На балах и приемах, куда являлась эта фигура, не ставили зеркал.
– Маска! – выкрикнул кто-то несдержанно, и в мгновение ока зала погрузилась в тишину: замерли на полушаге танцующие, замолчали на полуслове говорящие, остановились на полузвуке музыканты, приподнялся со своего трона король. Все обратили лица в одну сторону, жадно впившись глазами в представший пред ними образ, словно глядели на идола.