– Что ты имеешь в виду?
– Мы с тобой обречены бороться и портить друг другу жизнь, пока кто-то из нас не победит. Как ты понимаешь, в мое существование никто не поверит, а единственный свидетель, который мог бы подтвердить твои слова, стал всего лишь ящерицей. Так что преимущество на моей стороне.
– Убирайся из моего дома, – прошипел Глэнсвуд. – Убирайся прочь, иначе я убью тебя!
– Убив меня, ты не вернешь друга. К тому же, а твой ли это дом? Твои ли это слуги? Что вообще у тебя есть? Я лишу тебя всего, что ты имеешь и любишь, герцог. Готовься бороться, если хочешь победить. Обещаю, что схватка будет жестокой. Увидим через несколько дней, чему ты останешься хозяином, кроме собственной жизни, Глэнсвуд!
С этими словами двойник быстро выскочил в окно и скрылся в ночи. Герцог Глэнсвуд согнулся и закрыл лицо ладонями, беззвучно вздрагивая. Самые страшные тяготы и лишения еще только ожидали его впереди. О, жизнь! Как ты несправедлива к тем, кто заслуживает лишь добра! Но человек, как известно, привыкает ко всякому, выживает почти в любых условиях и уж тем более способен примириться с рамками, в которые его посадили. Герцог Глэнсвуд решил победить во что бы то ни стало.
«На войне как на войне. Хочет борьбы? Он ее получит. Неужели я сам себя смог до смерти напугать? Это просто смешно!»
С подобными мыслями Лерой прохаживался по дому всю ночь, обдумывая план дальнейших действий. Он не чувствовал себя сломленным или подавленным из-за несправедливого проклятия, настигшего его и его друга. Он утешал себя тем, что хотя бы еще жив, почти здоров и полон воодушевления бороться за свою жизнь; а Герберт… по крайней мере он тоже жив и ни в чем не будет нуждаться. А после, когда с отражением будет покончено, можно будет думать и том, как вытащить приятеля из тела ящерицы.
«Нужно взять волю в кулак и больше не позволять себе слабости. Иначе… иначе оно победит. А все-таки, как было бы легче, если б рядом был хоть один человек, которому можно все рассказать, и который бы поверил тебе и остался рядом. Ловетт… Герцог даже вздохнул, вспомнив о ней. Нет, вздор! Нельзя ее никоим образом вмешивать в это опасное противостояние. Он может использовать ее как мою слабость. А ведь я, не раздумывая, жизнь за нее отдам».
Под утро Лерой вспомнил, что все, ему известное, известно и двойнику. Значит, он точно знает о Ловетт. О, боже! Нужно срочно предупредить ее! Но как я поеду в таком виде? Да и поверит ли мне она? Наверняка из-за моего вида посчитает за сумасшедшего. Письмо!
– Бумагу и чернила мне! – прогремел герцог на весь дом, от волнения не находя себе места.
Он сел за стол и долго держал перо, не зная, с чего начать, пока черная капля не упала на бумагу. Какие слова подобрать, чтобы не вызвать презрения, подозрения, недоверия, иронии? Чтобы убедить…
«Милая Ловетт! Вы находитесь в опасности. Умоляю Вас, будьте осторожнее, и по возможности не ходите нигде одна. Постарайтесь поверить мне на слово – у меня нет смысла лгать. Я хочу сберечь вашу хрупкую жизнь! (Развожу сантименты, подумал он про себя на этом месте). Прошу вас, прислушайтесь к моим словам. Ваш презренный раб, герцог Лерой Глэнсвуд».
Дрянь, решил герцог, перечитав записку, не поверит ни за что. Но лучше он не мог придумать, да и времени на это не было, поэтому Глэнсвуд отправил гонца домой к своей даме сердца. Выходит, отражение теперь знает, что я ее предупредил? Ну нет, так много не навоюешь… Какие могут быть успешные боевые действия, когда противнику известны все твои планы? Придется действовать наобум, спонтанно. Это единственный выход.
Лерой проведал Герберта. Теперь он прекрасно видел длинную серо-зеленую игуаноподобную ящерицу. Она пряталась у него под кроватью и показывала свою плоскую морду наружу только во время кормежки, или когда сам герцог присаживался на корточки, чтобы проведать ее. От краешка тупого носа до кончика хвоста ящер достигал полутора метров. Глаза у него были большие, серые, и очень-очень печальные. Лерою казалось, что Герберт до сих пор понимает все происходящее, только сказать ничего не может. Герцог пообещал ему, что как только разберется с двойником, то что-нибудь придумает. Найдет каких-нибудь гадалок, ведьм, или вообще цыган, и попросит сделать все, что возможно, чтобы снять проклятие.
Наступил вечер, а гонец так и не вернулся. Глэнсвуд стал волноваться и решил собрать вместе всех слуг и приказать им, чтобы они усилили бдительность и всегда носили с собой что-нибудь, чем могут защититься. Но слуги с прошлого приказа и так продолжали носить при себе ножи, заточки, лезвия, небольшие острые палки. Герцог остался доволен и собирался отдать еще несколько приказаний относительно того случая, если в дом вдруг явится мужчина, один в один похожий на него, а также относительно ночного дежурства, но не успел.