***
Понедельник
Все продолжается в том же духе: опоздания, мрачный вид, таблетки, грохот, странное поведение, игнорирование общества, побеги из аудитории в середине пары. Я ничего не предпринимаю, потому что мне страшно. Я просто боюсь начинать. Я хочу пока просто понаблюдать за ним. Мне нужно больше информации.
Вторник
К. имеет слабое телосложение без развитых мускулов; средний рост, покатые плечи, вытянутые чрезмерно верхние конечности. Шизоидный тип телосложения. По типу темперамента, скорее всего, меланхолик.
Пишет стихи, поет, рисует, играет на гитаре – большие творческие способности.
Учится плохо, но умный (академы?). Видимо, болезнь мешает ему доучиться нормально.
Кажется, картинка начинает складываться. Причем складываться в пользу моей маленькой теории. Сегодня на паре по психологии мы разбирали шизоидные и циклоидные типы личности, и мой объект наблюдения был крайне оживлен. Подумать только, но он даже задавал вопросы преподавателю с задних парт и записывал лекцию. В голове не укладывается. Он несколько раз и в разных формах уточнял, не является ли патологией шизотимический тип личности. Это навело меня на определенные мысли.
Конечно, я не считаю, что у него шизофрения. Но он определенно к ней склонен. Даже по типу личности и по телосложению, если верить психолингвистике, это бесспорно.
***
Странное дело, но то легкое ощущение просветления уже неделю не оставляет меня, несмотря на то, что все остальное остается прежним. Изменился мой ежедневный порядок жизни – незримо для окружающих, зато очень даже заметно для меня самого. Думаю, это очередной небольшой период облегчения, когда болезнь временно отступает и сдает свои позиции, но как долго он продлится на этот раз – мне неизвестно.
По ночам мне даже порой удавалось поспать – пятнадцать-двадцать минут прямо за столом, где я писал стихи или рисовал. Я радовался этому неожиданному достижению и гадал, что могло стать причиной для регрессии расстройства. Есть несколько догадок, но они слишком наивные, чтобы воспринимать их всерьез.
В институте творилась какая-то буря. Люди стали на меня реагировать, улавливая тончайшие изменения во мне и моей психике. Кое-кто стал кивать мне при встрече, всего пара человек, и я даже не разглядел их. Мало того – со мной стали заговаривать. Пока что только ради того, чтобы поиздеваться, но это все равно прогресс. Я много нового узнал о себе. В обществе укрепилось мнение о том, что я тупой как деревяшка, затупок-наркоман, парень нетрадиционной ориентации и вообще темная личность. Кое-кто пытался задавать мне прямо в лоб провокационные вопросы, я бормотал в ответ что-то несвязное, к своему счастью понимая, что уже почти разучился разговаривать. Наверное, моя нечленораздельная речь только укрепила их уверенность в отсутствии у меня интеллекта как такового. Именно поэтому все с таким негодованием и шоком оборачивались на меня, когда на парах я стал задавать дельные вопросы лектору. Все эти люди были категорически против разрушения собственной теории обо мне, но, тем не менее, я ощущал, что у меня есть желание и силы изничтожить ее.
Болезнь и правда отступала. Мне стало легче переносить пары, я даже не выходил больше в туалет в середине занятия. Мысль о мытье рук посещала все реже. Я стал позволять себе короткие реплики, над которыми потом смеялись целый день. Вероятно, смешнее всего было не то, что сказанное мной действительно веселило содержанием, а то, что сказанное было сказано именно мной.
На меня смотрели с новым интересом, а я разглядывал этих людей, пытаясь хоть кого-нибудь запомнить по внешним очертаниям. Получалось плохо. Они все казались мне абсолютно одинаковыми фигурками. Причем фигурками довольно незатейливыми, глупыми, заурядными. Как внешне, так и внутренне. Порой до меня доносились обрывки их разговоров, и я убеждался в своем давнем мнении – стоит человеку открыть рот, как он меня разочарует. По иронии судьбы, мы с однокурсниками терпеть друг друга не могли, но в силу того, что учимся мы вместе, это приходилось делать.
По правде говоря, попался мне один человек, образ которого мое воображение выхватило и запечатлело, и то лишь потому, я думаю, что он попался мне посреди пустого коридора. Скорее всего, это была девушка, а может быть и парень с длинными волосами. Суть в другом. Приветствие этого человека, адресованное мне, не содержало в себе издевки и презрения. Мне показалось, что даже наоборот. Я ощутил дружелюбие и очень удивился, что оно направлено на меня. Но вместе с этим отчего-то я стал нервничать. Я не хочу подпускать к себе людей ближе, чем они сейчас есть. Меня устраивает мое социальное положение. Я боюсь перемен. И если кто-то захочет со мной сблизиться, мне придется дать волю грубости и агрессии, глубоко подавленным внутри меня. Потом их снова необходимо будет долго и трудно усмирять, сажать на боле крепкие цепи, в общем, дело это тяжкое и сутолочное. Не хотелось бы его начинать, сорваться боюсь на ком-нибудь поблизости.