– Поистине, женщины – странные существа. Невозможно объяснить ваши поступки и ваши мотивы. И принять их как данность тоже нельзя. Но теперь-то мы уедем, и никто нам никогда не помешает. Что-что? – переспросил он, склонив голову и прислушиваясь к тому, что хотела сказать ему Мария. Ему казалось, что на нервной почве у него начались галлюцинации, будто труп повернул к нему голову, поправил темные волосы и раскрыл рот. – Мария, не надо слов. Я же знаю, ты тоже счастлива оттого, что мы теперь снова вместе. Я тоже люблю тебя, милая.
Произнеся последнее слово, мужчина опять заулыбался, подставил лицо солнцу и выжал педаль газа до предела. Машина уносилась прочь по шоссе, ведущем за город. Водитель автомобиля считал себя самым счастливым человеком на свете и знал наверняка, что его любимая, сидящая рядом, счастлива так же, как и он.
РЕМЕСЛО
Огонь догорающего поселка отражался в прищуренных злобой черных глазах, отчего казалось, что они сверкают пламенем самого дьявола. Стояла глубокая темная ночь. Слева и сзади простирался дремучий лес: верхушки высоких елей освещались не только ярким месяцем, но и светом пожарища; справа пылали и с робким треском разваливались останки домов и сараев.
Есть разница между действием, совершенным для своего удовольствия, и действием, совершенным назло кому-то. Есть тонкая грань, но ее существование бесспорно. Человек, в чьих глазах отражалось пламя, знал эту грань: он чувствовал ее сейчас, как никогда, он практически ходил по ней, как по лезвию ножа. Все дело было в том, что кроме него в этой местности никто не мог сотворить подобного. Это начинало раздражать. Второй опустошенный поселок за неделю. Второй.
– Значит, конкурент, – сказал мужчина сам себе, подождал и кивнул. – Значит, устраним.
Завыли волки. Где-то совсем рядом, невдалеке. Мужчина, покрепче перехватив острую пику, заточенную из дубового сука, стал спускаться к чадящим останкам строений. Странно, но запаха горелого человеческого мяса – до тошноты сладкого и такого знакомого запаха – не было. Это настораживало. Выходит, есть вероятность, что люди, жившие тут – успели сбежать и спаслись? Тогда игра в конкурентов теряет всякую ценность! Ведь если не убивать людей, этих жалких, отвратительных, проклятых людей, чьи жизни и гроша не стоят, – зачем тогда соревноваться в жестокости с маньяком? Фееричность, конечно, засчитана, но она – не главное. Главное – забирать чужие жизни.
Но все сомнения рассеялись, когда мужчина, миновав последний догорающий дом, вышел на околицу по разбитой проселочной дороге. Там, словно насмешкой над его догадками, была свалена целая куча трупов. В неистовом приступе ярости мужчина подбежал ближе и чуть не выронил пику: в горе сваленных друг на друга тел он разглядел детей, стариков, девушек… Похоже, здесь собран весь поселок. Безумная злоба овладела им. Кулаки сжались и стали тяжелыми, будто чугунными; сердце впервые за долгое время заколотилось чаще обычного. Понятно, почему выли волки – из самого леса учуяли столько легкой добычи! Только тут он заметил, что стоит в луже крови, вытекающей из-под человеческих тел. В ночи они была почти неотличима от цвета земли, однако прилипала к подошвам ботинок.
– Значит, вот так играем? – спросил мужчина, задрав голову к небу и посмотрев на месяц со всей ненавистью, на которую способен. – Признаю, неплохо. Но почерк уж больно знакомый.
Но внезапно какое-то смутное воспоминание возникло в памяти разъяренного убийцы – возникло и тут же исчезло. Да, было кое-что, точнее, кое-кто, о ком бы ему никогда не хотелось вспоминать. И он успешно с этим справлялся, поставив жирный крест на своем прошлом, в особенности на том, кто дал ему идею и право убивать. Память взбунтовалась. Здесь кто-то есть. Живой. Кроме него. Он не успел обернуться.
В воздухе раздался свист лезвия. Резкая боль между лопаток пронзила тело, заставив согнуться пополам; в глазах вспыхнули искры боли, из горла не смог вырваться даже хрип – только едва слышное сипение. Он так и рухнул замертво, широко раскрыв глаза и распахнув рот, из которого потекла тонкая струйка крови, – сначала осел на колени, потом на левый бок – на землю. Глаза его, черные и пылающие, закрылись навсегда. Он так и не узнал, кто был его конкурентом, хотя уже стоял на пороге тайны. Но ему не повезло – в нужное время тайна тихонько подкралась и оказалась прямо за его спиной, не преминув замахнуться ржавым тесаком в удобный момент и вогнать его в плоть по самую рукоятку.