Девушка просияла и, ничего не сказав, скрылась за дверью.
Наверное, если бы людям не было свойственно совершать нелогичные, спонтанные, странные поступки, мировая литература потеряла бы 9/10 своих сюжетов, а история и политика утратила бы остроту и привлекательность. Женщины ничуть не более мужчин непредсказуемы в своих действиях. Просто мужчины, по природной слабости перед прекрасным полом сваливают ответственность за абсурд существования на них. Та, кому самою природою уготовано продолжать род, не станет совершать ничего, что могло бы, хотя бы гипотетически, привести к уничтожению этого самого рода. Если, конечно, она не выродок. Мужчина же, напротив, всегда готов экспериментировать со своим родом на том простом основании, что главная его задача – непрерывное обновление его, обогащение, преобразование. А поскольку непосредственно дарить жизнь он не может, то, не связанный с деторождением, иногда своими экспериментами ставит свой род на грань вымирания либо просто не продолжает его. Гриша, склонный к пространным умозаключениям с детства, не производил впечатления человека, склонного к нелогичным, спонтанным поступкам. Всякий мало знающий его человек скорее решил бы, наоборот, младший Берг – само олицетворение бюргерской рассудительности, немецкой упорядоченности и взвешенной умеренности во всём. Обманчивое впечатление! Вся его неторопливая рассудительность улетучивалась вмиг, стоило только оказаться в мимолётном плену у сильной эмоции. И не важно, была эта эмоция положительной или отрицательной, наведенной извне или результатом внутренних переживаний, откликом на событие или на художественное произведение! Всякий раз эмоция, ненадолго беря верх над рассудком, играла с ним злую шутку и нейтрализовала все усилия его педантичного ума. Незадолго до ухода в армию Гриша даже провёл своего рода исследование. Побывав в передряге (подрался с зарвавшимся хулиганом), он не только испытал целую гамму чувств, но сумел в подробностях запомнить их, а потом «лабораторно» с хронометром в руках воспроизвести и аккуратно записать ощущения в заготовленную под названием «Клиника ярости» таблицу.
Тетрадный лист разделил на четыре столбца. Первый отвёл под порядковые номера от 1 до 7, поскольку проанализировал семь фаз вспышки гнева. Второй сверху озаглавил «время» (в секундах) и внёс цифры, прибавленные к букве «Ч», означающей точку отсчёта вспышки. Третий под именем «пульс» отражал частоту ударов в секунду. А в четвёртом старательно зафиксировал описания всех переживаний.
1. Ч 65 Начал представлять драку, испытывая ощущение победы, представлять поражающие противника удары, затаил дыхание
2. Ч+45 75 В груди загорелось, дыхание стеснилось
3. Ч+60 100 Ком поднялся к горлу, прилив сил, появилось желание что-то сломать, по чему-то ударить, в течение нескольких секунд было ощущение необыкновенной силы кулака, бесстрашие, безграничная вера в себя
4. Ч+70 100 Краткий оргазм, представил, как ударом йоко [19] ломаю колено противнику и ставлю «штамп» по шее ребром ладони, дыхание освободилось
5. Ч+73 145 Начал слабеть в коленях, затем – в руках и в груди, весь как-то обмяк, появилось ощущение дрожи в теле, пульс отдаётся в виски и почти сразу, достигнув пика, мало-помалу начинает спадать
6. Ч+97 97 Внезапное головокружение, длившееся 5 секунд
7. Ч+320 65 К этому времени вернулся в норму, только с ощущением тяжёлой усталости, восстановился к Ч+600.
Далее следовали некоторые комментарии и выводы. Такие, например, как: «На 1-м и 2-м этапе ярость бесплодна, на 3-м рождает огромную потенциальную энергию, которую если не реализовать в кинетическую в течение 4-го этапа, она может подавить самого тебя в 5-м. Задача бойца, спортсмена и т. п. максимально продлить 4-й этап, не пропустив начало 3-го…»
Конечно, эти юношеские полудневниковые записи едва ли представляли какой-нибудь научный интерес. Но для самого Григория они были важны хотя бы тем, что через такой нестандартный способ самоанализа ему удалось, в конце концов, побороть одно из своих отрицательных качеств – склонность к внезапным вспышкам ярости. Однако, как бы ни говорили эти записи о ясном уме молодого человека, до конца свободным от перепадов своего настроения и эмоций он не стал.
Вот и сейчас, предложив Насте прогулку, он совершил не то, чего желал бы ясным умом, находясь в трезвой памяти, и даже не то, что вытекало бы из цепи предпосылок, а то, что было прямо противоположным тому, чего он желал бы в эту минуту. После краткого телефонного разговора единственным настоящим желанием было поскорей собраться и рвануть к лежащей в далёкой больнице девушке со сломанной ногой. Но этого никак нельзя было сделать! Это Григорий отлично понимал. Во-первых, он не встал на учёт, и всякое перемещение по стране без паспорта, сданного в военкомат, проблематично. Во-вторых, были на исходе полученные перед отправкой домой «подъемные», а просить денег у матери ему страсть как не хотелось. В-третьих, безотчётно следуя иногда правилам немецкого воспитания, Гриша чувствовал всю нелепость подобной выходки – едва приехав, взять и сорваться к чёрту на рога в неизвестный город, по незнакомому адресу, к чужим людям на голову, а потому гнал в мыслях даже намёк на такую возможность. Вот и схватился, как утопающий за соломинку, за то, что наверняка отвлечёт от чуждого его натуре безрассудного желания, то есть, за вечернюю прогулку с новой симпатичной знакомой. Знал бы, как дальнейшая жизнь будет зависеть от этого спонтанного шага, сто раз подумал бы прежде! Но мы не знаем последствий своих шагов, и шагаем, вверяясь провидению, якобы хранящему нас от бед.