Мчусь по коридору.
Да, вот, третья дверь даже приоткрыта.
Но радует это только первую минуту. Потому что уже в следующую — слышу звуки, которые заставляют меня замереть: там плачет девушка. Это чудовище опять кого-то мучит? Садистские наклонности Пахомова я вчера пронаблюдала в полной мере!
Решительно вхожу в кабинет и…просто теряю дар речи.
Пахомов…трахает девушку, уложив её животом на стол.
Это грязно, гадко, но…я не могу оторвать взгляда. Изящная тоненькая девушка и огромный яростный мужчина… Он полностью одет, лишь штаны приспустил, она — обнажена. Его бёдра движутся мощно и зло, будто он таранит бедняжку. Хрупкое тело вздрагивает от каждого толчка.
Это красиво, чёрт возьми…и заводит!
Их дикий животный секс.
Он хватает её за волосы, выгибая дугой…
Девушка стонет от наслаждения, прикрыв глаза.
Боже! Почему я смотрю! Почему не убегаю прочь? Почему… я хочу быть…на её месте…
Ненормально… Отвратительно… Грешно…
Жарко. Боже, как мне жарко…
Сама атмосфера этого дома отравлена…
Иначе, почему у меня так мокро между ног и дыханье сбивается?
Пахомов оборачивается, и мы встречаемся взглядами.
Он матерится и прерывает процесс.
Девушка неудовлетворённо хнычет, потом тоже оборачивается.
И…я будто смотрю в зеркало…
Он запал на тебя…Ты спишь с ним… От шлюхи слышу…
Слова Артёма вдруг обретают реальность. Пугающую, безумную реальность.
Я не хочу, чтобы меня желал этот зверь! Но…
Всего секунду назад я сама желала его. Нельзя отрицать очевидное. Я завидовала той девице под ним!
Я — шлюха?
Инга, ты спятила! Стресс плохо сказался на твоей психике!
Девушка торопливо подбирает вещи, Пахомов судорожно приводит себя в порядок, я старательно отвожу взгляд.
— Долбанные извращенцы! — всхлипнув, говорит девица. — Где здесь туалет? Мне жгут эти гадские линзы.
— Вторая дверь направо, — сухо отзывается Пахомов, не глядя на меня.
Пробегая мимо, девушка притормаживает возле и спрашивает:
— Как ты ходишь в них весь день? В линзах…
Мотаю головой:
— Это натуральный цвет. Генетическая мутация…
Девушка грязно ругается, вмиг превращаясь из нежной красотки в оторву.
— Твою мать! Ещё и мутант!
Она пулей вылетает из кабинета, а я — сползаю по стене, меня душат рыдания, но я не плачу…Тупо смотрю перед собой пустыми глазами.
— Какого хрена?! — вежливо интересуется Пахомов.
Я понимаю, о чём он, но сил на слова почти нет.
— Артём… ему плохо… хотела позвать на помощь…
— Позвала, блядь! Стучать не учили?
— Простите, — зачем-то лепечу я.
Он вздёргивает меня за руки вверх и просто выплёвывает в лицо:
— Убирайтесь.
И я выскакиваю прочь, задыхаясь рыданиями.
ВАЛЕРИЙ
С того дня я начинаю сходить с ума: меня преследует образ Инги — разбитой, сломленной, раздавленной…
Когда она сползла по стене в моём кабинете — у меня остановилось сердце. В долю секунды я оценил цвет ее лица, интенсивность биения жилки на нежной шее и пришел к утешающему выводу — не умирает! Она просто была в шоке от увиденного. Ну да, Тёмочка заявил, что она девственница. Ее вполне могла напугать сцена жесткого траха.
И тот ее взгляд все никак не стирался из памяти. Помертвевший взгляд разбитой фарфоровой куклы…
Стал встречаться с ней как можно реже, поручив все заботы об Инге исполнительной преданной Айгуль. Благо, дел хватало: сбор компромата на святую троицу — Лютый-Князь-Баграт — занимал кучу времени.
Не видеться — правильно, но я иррационально скучал. Меня тянуло заглянуть к брату, якобы, чтобы проведать его здоровье, а на самом деле — увидеть Ингу. Хотя бы увидеть. Пусть даже я наткнусь на один из этих ее безжалостных взглядов, но хоть одну минуту буду впитывать ее образ. Ее аромат…
Блядь, уму непостижимо…
Несколько раз порывался отправить ее из нашего дома на все четыре стороны, оформить развод с Артёмом, но каждый раз меня что-то останавливало.
Налетала коса на камень.
Я не хочу платить по долгам Артема. Это принципиально! Иначе этот мудак охамеет и сядет мне на шею. А остальные увидят выгоду: меня на бабло раскрутить нереально, а через младшего смогут доить меня бесперебойно. Допустить такое нельзя.
Но если Инга переступает порог нашего дома — оказывается под прицелом тех, кому Тёмочка ее уже пообещал. Стоит ей выпасть из зоны моего покровительства — ее ждет аукцион. Да, за нее отвалят дохера — редкий лот: девственница с необычным цветом глаз. И внешность юной богини сыграет против нее: любой извращенец захочет замарать, испортить, сломить.