— Это радует, — смущенно буркнул я, чувствуя, что заливаюсь краской, и не зная, как отреагировать на такой пассаж.
— Не стоило в этом даже сомневаться, — воздев указательный палец, поучительным тоном заметил лиарх. — У нас все же приличная каторга, а не притон какой-нибудь.
— Я уже понял, эйр Риатис, — поспешно заверил я, желая свернуть ненароком поднятую тему, заставляющую меня сгорать от стыда.
— К тому же, — словно и не заметив прозвучавшего в моих словах намека на капитуляцию, глубокомысленно продолжил развивать начальник каторги, явно задетый за живое тем, что у кого-то вообще могут возникать какие-то сомнения в исключительной благочинности и благообразности порядков, царящих на вверенной ему территории, — в данном случае и в принципе не могло произойти ничего выходящего за рамки. Ибо все проходящие по Надзорному ведомству служащие нашей каторги были под роспись ознакомлены с приказом, завизированным Охранной управой, — обеспечить личную неприкосновенность данной осужденной.
— Я понял, эйр Риатис, — повторил я, и начальник каторги наконец унялся.
— Вот и хорошо, — кашлянув, удовлетворенно произнес он.
Но долго идти молча не смог. Вскоре он обернулся ко мне и, подмигнув, весело заметил:
— Впрочем, во всех этих предосторожностях и не было особой нужды. Учитывая, что крошка ди Самери и сама может за себя превосходно постоять.
— В смысле? — подобрался я, моментально настораживаясь.
— Да вот не так давно двое обормотов из внешней охраны решили зажать ее после ужина в укромном уголке, — без тени смущения начал повествовать начальник каторги, взмахом руки предлагая мне, непроизвольно замедлившему шаг, поторопиться и не отставать. — Поиграть им с эдакой красоткой захотелось…
— И… где сейчас эти скоты? — перебил я его, чувствуя, как у меня сами собой сжимаются кулаки и костенеет выступившая на них чешуя.
— Находятся на излечении! — хохотнул мой спутник, начиная подниматься по лестнице, до которой мы дошли. — Одному ди Самери сломала руку и напрочь отбила хозяйство — с полгода теперь по девкам не ходок, а другому и вовсе перебила гортань, да так, что его едва успели спасти.
— Ну это им еще повезло, — буркнул я, чуть охолонув и вспомнив о том, как однажды Энжель на моих глазах вмиг разделалась с настоящим демоном. — Могли бы и вовсе жизни лишиться.
— Это да, — легко согласился начальник каторги и поделился: — Не ожидали они просто такого от хрупкой девчонки, выглядящей так обманчиво беспомощно. Думали, раз ее магический дар ограничен, а связь с талиаром подавлена до такой степени, что ей потребны многие минуты, а не считаные мгновения, чтобы полностью лишить человека жизненной энергии, то ди Самери уже ничего собой не представляет как противник и окажется легкой добычей. — Риатис погрозил кому-то пальцем, улыбаясь. — Ан нет… Ошибочка вышла! Олухи! — громко хохотнул он.
— Н-да уж, — пробормотал я, пораженный.
— И ничему ведь их жизнь не учит! — продолжил, посмеиваясь, лиарх. — Ведь казалось бы, получили заслуженно по ушам, так отстаньте от добычи, что вам не по зубам. Но нет же… — Он укоризненно покачал головой, словно безмерно удивляясь людской глупости, и доверительно сообщил: — Приятели-то этих обормотов не усвоили урок и все грозят поквитаться за пострадавших дружков… Обещают ди Самери пойти на нее в следующий раз уже вчетвером. И с сетью.
— То есть у вас тут на каторге все замечательно? Беспокоиться об участи леди нечего? А что такие безобразия творятся — это так, ерунда?! — вспылил я, возмущенный откровениями лиарха до глубины души.
— Да какие же это безобразия? — с откровенным удивлением посмотрел на меня эйр Риатис. Покачав головой, он твердо сказал: — Нет, сэр Кэрридан, у нас все под полным контролем. — И назидательно добавил: — Какие-либо отношения у нас возможны только на добровольной основе. А за насилие в отношении осужденных охранник ли, надзиратель ли сам запросто может на каторгу угодить.
— Тогда как все это понимать? — нахмурился я, уже не понимая ровным счетом ничего.
— Как вмененное нам все тем же приказом Охранной управы максимально полное ознакомление ди Самери с каторжной жизнью и ее тяготами, — пожал плечами начальник каторги. — То есть суровую прозу жизни показываем ей, так сказать. Но реально девушке ничего не угрожало, так как она находится под неусыпным присмотром надзирателей, — заверил он.