— Так вот и живем, — буркнул в ответ трактирщик. — Иди, Лидия, иди, — сказал он прислуге, подошедшей к нам и поставившей на стойку поднос.
А Готард зачем-то пнул меня ногой и сделал страшные глаза. Я не стал развивать поднятую было тему страхолюдин, работающих в трактире. Вместо этого отдал должное местному яству — баранине, обжаренной с луком и картофелем. И был приятно удивлен тем, что блюдо оказалось вполне прилично приготовленным. Я с удовольствием умял всю порцию и собрался даже попросить добавки. Но не успел.
— Десятник, там еще отару пригнали, — заглянув в трактир через открытое окошко, обратился к Готарду стражник, при этом глядя почему-то на меня.
— Сейчас будем. — Десятник тут же вылез из-за стойки и поторопил меня: — Идем-идем, а то ведь без нас паром никто не отправит. Не положено.
— Ну раз надо, то идем, конечно. Сколько я должен? — потянувшись за кошелем, спросил я трактирщика.
— Забудь, — отмахнулся тот. — Мне за кормление стражи и служащих таможни из казны деньгу платят.
— Тоже неплохо, — одобрил я подобное радение городских властей о простых служащих. И бодро пошагал следом за Дилэни.
Выйдя из трактира, Готард обернулся:
— Ты это, Стайни, не задевай Лидку. Да, девчонка не красавица, но это не ее вина.
— Да нет проблем, — с удивлением посмотрел я на неожиданного защитника. И полюбопытствовал: — А что ты так о ней беспокоишься?
— Это я не о ней, а о тебе беспокоюсь, — пояснил десятник. — Лигет сам не свой становится, когда над его племянницей потешаются. Запросто может насмешнику красоту с физии свести… Невзирая на его чин.
— Так она ему родня? — озадачился я. — А почему он к магам не обратится, чтобы они девчонке лицо подправили? Неужели у него действительно так плохо идут дела из-за этого постановления городского совета?
— Да просто деньги — это ж такая штука… — с досадой махнул рукой Готард. — Они то есть, то сразу их нет.
— Ну это понятно, — усмехнулся я. — Но все равно, должен же трактир какой-никакой доход приносить?
— Он и приносит, — поморщился десятник. — Просто тут такое дело… Лигет насобирал уже было нужную сумму, чтобы навести племяшке красоту, да тут несчастье — жена у него слегла. Денег на ее лечение целую прорву угрохал. Хотя все равно вытащить Адель не смогли… Да целители сразу ему об этом говорили — мол, нет шансов. А он все надеялся… Шарлатанов-чудотворцев всяких к ней таскал…
— Понятно.
— Такие вот пироги, — вздохнул Готард. — Так что нет у него сейчас полусотни золотом, чтобы Лидке лицо поправить. И неизвестно, когда ему удастся столько скопить…
— Ничего себе! — искренне возмутился я. — Это кто ж такие цены ломит? Лечение-то ведь не самое сложное. Утраченную конечность и то всего за полтора десятка золотых маги берутся восстановить.
— Ну ты сравнил, — хмыкнул мой спутник. — Лицо — это тебе не какая-нибудь там рука или нога. Тут дело край какое серьезное. Особливо для девицы. Просто подправить лицо маги и за десятку золотом берутся, но без гарантий.
— Без каких еще гарантий? — не понял я.
— Что все славно выйдет. Дело-то кропотливое и особого мастерства требует. Причем тут понадобится не только искусный целитель, но также природный эмпат и хороший маг-менталист. Работа эта не на день и не на два, а до тех пор, пока человек не примет новое лицо как свое. А иначе, знающие люди говорят, может случиться что угодно… От тихого помешательства до настоящего безумия.
— Даже не знал о таких сложностях, — признался я. — Тогда, конечно, понятно, отчего целители такую цену запрашивают.
На том наш разговор и закончился. Мы дошли до причала, где нас уже дожидалась целая делегация паромщиков и стражников. Один из стражников сразу протянул десятнику зрительную трубу. Хотя и без нее можно было прекрасно рассмотреть и овечью отару, и перегонщиков на другом берегу Леайи.
— Слаб я что-то стал глазами в последнее время, — немного смущенно признался Готард, принимая из рук подчиненного зрительную трубу и принимаясь разглядывать противоположный берег. И спустя непродолжительное время оповестил: — Это люди братьев Фьюри скот гонят… Два раза паром переправлять придется.
— Что за братья Фьюри? — полюбопытствовал я.
— Да это наши первейшие остморские дельцы, — охотно пояснил десятник. — А знаешь, почему первейшие?
— Нет, — покачал я головой.
— Да потому что умные. Первыми сообразили, что выгоднее наладить полную переработку, чем заниматься забоем скота и поставлять мясо в глубь Империи. Они и из мяса разные копченые вкусности готовят, и шкуры выделывают, и шерстяную нить тянут, и даже костную муку мелют! У них все в ход идет. Оттого и доход на все том же скоте выше, чем у других. Ведь у них целое предприятие, а не какая-то там простая скотобойня или коптильня, как у некоторых!