"Да, этот момент я как-то из виду упустил..." - озабоченно потёр я лоб. Бес правильно толкует - так палиться мне не вариант... Дустум штрафом отделается, а меня братья-инквизиторы запросто за ребро на крюк подвесят... Вряд ли они не осведомлены о математических талантах мелкой нечисти. Вот что значит привычка - сжился с бесом и забываться начал, чем мне его присутствие грозит.
"Да ты не только этот момент, а ещё и десять других упустил!" - уведомил меня недовольно подёргивающий хвостом бес.
"Ну это ты загнул", - недоверчиво хмыкнул я.
"И ничего я не загибал, - буркнул бес и с досадой махнул лапкой: - Да что там говорить, ты же не только мелочи из виду упускаешь, но и самое важное! Перспективы, понимаешь, не чуешь!"
"Какой ещё перспективы?" - недоумённо нахмурился я.
"Самой главной! - надзирательно воздел пальчик к небу бес. - Перспективы разжиться средством исполнения всех желаний!"
"Каким ещё средством?" - совсем запутался я.
"Вот же осёл! - едва слышно пробурчал скривившийся как от зубной боли бес. И воскликнул - О возможности разжиться золотишком я тебе толкую, остолоп!"
"Золотишком тебе значит разжиться захотелось, нечисть поганая?.. - сощурившись, поглядел я на беса, сообразив вдруг как можно с ним поквитаться. И скрыв за радостной улыбкой злую усмешку, сказал: - А что, можно попробовать!"
"Уф-ф! Ну наконец-то! - обрадованно воскликнул бес. - Дошло таки, что надо ободрать этого наглого пузана как липку, раз подвернулась такая возможность!"
"Ага", - подтвердил я. И задумался. Оно ведь непросто будет вывести бая Дустума на чистую воду. Тут тонкий расчёт нужен... Чтоб прижать этого жулика и самому не спалиться. На самом деле нужно овец считать... Но это зряшная затея. Если прямо сейчас затеять их пересчёт, то бай это несомненно увидит. И что тогда в итоге помешает ему заявить, что он немного ошибся и назвать другую сумму? Другое дело когда он в таможенной декларации распишется... тут уж не увильнуть. Но тогда подсчётом овец придётся всю ночь заниматься. Да ещё и на следующий день останется. И у Дустума будет уйма времени чтобы придумать, как уйти от ответственности. Деньги у него есть, а значит, найдётся и способ решения проблемы в моём лице. Поиздержится конечно изрядно, но выкрутится. Тут разве что врасплох его застать...
День выдался длинный, так что мне удалось всё хорошенько обмозговать и прикинуть различные варианты построения задушевной беседы с баем Дустумом. И на него самого я ещё пару раз успел полюбоваться, когда заходил в трактир перекусить. А заодно и на их игру с Лигетом посмотрел. Той золочёной коробкой, что за баем тащил мальчишка, шахматы оказались. Изумительной работы надо сказать. Фигурки изящные, отлитые из лунного и чернёного серебра, а клетки на доске выложены из квадратиков светлого янтаря и тёмного малахита. Настоящее произведение искусства по сравнению с грубо вырезанными деревяшками с облупившейся краской поверх, как у нас в караулке, в кельмской управе...
Бесу тоже очень понравилась сия шахматная доска. Всю её рылом своим слюнявым истыкал. Всё хотел удостовериться, что фигурки полностью из драгоценного металла, а не из меди покрытой серебром.
Настал вечер. Переправили наконец последних овец. И я отправил Готарда за баем Дустумом, а сам занял своё рабочее место в конторке.
Тяжко отдувающийся бай вскоре заглянул ко мне. Губы раздвинул в радушной улыбке и пальцами щёлкнул. Зачем-то.
Вскоре выяснилось зачем. Мальчишка этот, то ли слуга, то ли дальний родственник бая, выметнулся вперёд и положил на сиденье стула для посетителей атласную подушку с кистями. Расшитую золотом, как и халат Дустума. На эту подушку бай и уселся.
Ничего не сказав по этому поводу, я максимально официальным тоном осведомился: - Значит, ваша отара насчитывает двадцать одну тысячу восемьсот овец?
Бай, продолжая щериться, просто кивнул. А я аккуратно вписал указанную им сумму в таможенную декларацию. Заверил её печатью и придвинул к пузатому степняку, чтоб тот прочёл и заверил подписью. Что он быстренько и сделал.
- Вам полагается уплатить пошлину в размере сорока трёх золотых и шести серебряных ролдо, - уведомил я Дустума.
Тот опять пальцами щёлкнул и мальчишка подал ему кошель. Взяв его в руки, бай ослабил стягивающий горловину шнур. А затем высыпал всё содержимое кошеля на стол. Там как раз требуемая сумма и была.
Увидев, что я удовлетворённо кивнул, сочтя монеты, бай поднялся, собравшись уходить. А Готард посторонился, пропуская его к двери. Но в мои планы не входил уход Дустума.
- Десятник, - обратился я к Готарду, - потрудитесь отделить от отары уважаемого бая Дустума четыре тысячи шестьсот сорок овец, перед тем как он их угонит.
- В смысле? - выпучил глаза Готард.
- В смысле нам повезло, - охотно пояснил я. - И на таможенный пост случайно забрело четыре с лишним тысячи овец. Так что бери парней, и загоняйте их в свободный загон. А завтра мы их продадим и деньги на всех поделим!
- Как это случайно забрело? - не поверил мне Готард.
- Обыкновенно, - усмехнулся я и стал разъяснять, взяв в руки заверенную баем Дустумом таможенную декларацию. - Вот смотри: всего сейчас на территории таможенного поста двадцать шесть тысяч четыреста сорок три овцы. Округляем до десятков, согласно распоряжения казначейства. Остаётся двадцать шесть тысяч четыреста голов. Из них двадцать одна тысяча восемьсот является собственностью бая Дустума, судя по декларации. И остаётся ещё четыре тысячи шестьсот сорок лишних овец. Бесхозных. Приблудились видимо к отаре уважаемого бая в пути.
- Так... - утратил дар речи и окаменел Готард и только и мог что переводить изумлённый взгляд с меня на Дустума и обратно.
- Так может это мой барашка-то? - быстро сориентировался, куда дует ветер, бай. В ответ на что я смерил его откровенно недоверчивым взглядом, вынудив поперхнуться и растерянно договорить: - Сто барашка туда-сюда какой разница...
- То есть это всё же ваши овцы? И вы признаёте, что вами осуществлена попытка переправить часть своей отары без уплаты таможенной пошлины? - сдвинув брови, сурово вопросил я.
Бай было кивнул и тут же отчаянно замотал головой. Дошло. Ведь если сознаться, то от положенного штрафа в размере полной рыночной стоимости контрабанды ему никак не отвертеться. Плюс судебные издержки само собой придётся оплатить. А уж как смеяться будут над ним другие баи... До самой старости ему будут припоминать, как он, пытаясь сэкономить пару золотых, в сотню раз больше потерял.
Чтоб подстегнуть размышления бая, я спросил у Готарда: - Десятник, ты не в курсе, почём сейчас на рынке овцы идут?
- По шесть серебрушек и четыре медяка, - мгновенно отчеканил отмерший Готард.
- Это значит, на круг у нас около трёх сотен золотом выходит? Неплохо... - задумчиво протянул я, косясь на отчего-то вспотевшего бая, вытирающего кружевным платком лоб. И поинтересовался у Дустума: - Или всё же это ваша контрабанда?
- Не мой! - помотал головой бай и, плюхнувшись назад на стул, многозначительно указал взглядом на Готарда и предложил мне: - Говорить давай?
- Готард, выйди на минутку, - попросил я десятника. И сказал ему в спину: - И не трепись пока ни с кем об этом.
- Понял, - кивнул тот, и вышел, затворив за собой дверь.
Дустум тут же склонился ко мне через столешницу и вопросил, без всяких коверканий, на чистом имперском: - Сколько ты хочешь? Полсотни? Сотню?
- Я взяток не беру! - одёрнув мундир, разыграл я оскорблённое достоинство. И с возмущением посмотрел на бая.
- Ай, зачем взятка?! - немедля отреагировал Дустум, с экспрессией всплеснув руками. - Подарок!
- Я что, по-твоему, барышня, чтоб мне подарки дарить? - грубо оборвал я наглого степняка. И бай, раскрыв рот, так и не сказал ничего, растерявшись.