Я продолжал писать, все больше статей появлялось в газетах и журналах, некоторыми я действительно гордился.
Однажды в Центральную больницу Сан-Франциско поступил пожилой (но не такой уж древний) мужчина в черной бейсболке с логотипом «Сейфуэй». Врач, мой друг по медицинской школе, снял бейсболку и увидел личинок мух, ползающих по открытой части мозга. Личинки эти, по существу, спасли человеку жизнь.
Вероятно, несколько месяцев тому назад мужчина попал в автомобильную аварию и у него раскололся череп. По какой-то причине (возраст, раннее слабоумие или потеря памяти) он не обратился в больницу, хотя во лбу зияла дыра и часть лобной доли, ответственной за эмоции и суждения, напрямую соприкасалась с атмосферой. Лоботомии доказывают, что человек может жить и без лобной доли. Вероятно, травма привела к тому, что мужчина стал плохо соображать и даже не подумал о том, чтобы обратиться в больницу.
Тем временем началось заражение, которое наверняка убило бы его, но личинки мух первыми добрались до открытой раны и принялись лакомиться бактериями. Они не позволили инфекции распространиться. Врачи Центральной больницы Сан-Франциско столкнулись со сложной задачей: как очистить рану от личинок, не позволив размножаться бактериям. Они с этим справились и отметили свой успех вечеринкой.
Но на этом дело не закончилось. Врач рассказал мне, что у жены мужчины была начальная стадия старческого слабоумия. После автомобильной аварии она позвонила в страховую компанию, которой полагалось прислать своего работника к ним домой. Никто не пришел даже после нескольких звонков (потом женщина из-за прогрессирующего слабоумия все забыла).
Такое случилось не только с этими стариками. Тысячи калифорнийских стариков не получали того ухода, на который имели право согласно страховому полису. Из-за того, что страховые компании пренебрегали своими обязанностями, за последние два года умерли четыре человека.
После двухмесячного расследования я написал большую статью для «Калифорнийского медицинского журнала». Как мне потом сказали, статья эта привела к тому, что Законодательное собрание штата приняло постановление о тотальной проверке страховых компаний.
После выхода одной статьи я начинал готовить следующую. Появился определенный ритм жизни. Я более не впадал в отчаяние, но и не испытывал такого счастья, как прежде. Может, повзрослел.
Может, не жил, а существовал.
Глава 31
— И где эта «Стробэрри лабс»?
— Не знаю, поверишь ли ты, ноя, возможно, это знаю, — ответил Майк. — Нат, тебе это нужно не для очередной статьи, так?
— Я хочу знать, где находится эта фирма.
— Мне самому интересно. В Интернете я не смог найти о ней ни одного упоминания. — Он напечатал несколько предложений и команд. — Но я провел поиск ай-пи адреса.
Майк объяснил, что автор защитной программы не оставил в своей подписи никакой информации. Подпись не говорила, кто он, что и откуда. Но сама программа предоставила некоторые косвенные сведения о местонахождении автора.
— Косвенные сведения? Это как, Майк?
— Тому, кто подписывался на «Джи-Нет», приходилось пройти защитную программу. Сделать это они могли через удаленный сервер.
— Компьютер, находящийся в «Стробэрри лабс», — ввернул я.
— Я не могу сказать тебе, где конкретно расположена фирма «Стробэрри лабс». Но могу дать тебе ее интернетовский адрес. Могу назвать интернет-протокол адреса, использованного компанией.
Он замолчал.
— Дать тебе таблетку ибупрофена?
Только тут до меня дошло, что я потираю шею.
— Все у меня хорошо.
Он пожал плечами.
— Когда люди входят в Интернет, они делают это из точки, которая имеет уникальный набор цифр. Этот набор обычно указывает на интернет-провайдера.
— Как «Америка онлайн».
— Как «Фелтон коммунити нет».
— Фелтон? — переспросил я. — Юг Сан-Хосе?
Он кивнул.
Фелтон.
Я мог добраться туда, даже не останавливаясь на заправочной станции.
Попросив Майка ничего не говорить о своих находках, пробормотав пару фраз о том, что речь идет об очередном журналистском расследовании, я схватил ноутбук и покинул Стэнфордский научно-исследовательский центр. На капоте сидела Эрин. Едва я оказался в пределах слышимости, она сказала:
— Я думала, мы работаем в паре.
— Я тоже так думал, — пробормотал я.
А что мне следовало сказать? Что я мог сказать?
Она вот не сказала мне, что ее обвиняли в поджоге. Не такая уж незначительная подробность, чтобы оставлять ее за кадром, учитывая ту важную роль, которую огонь неожиданно начал играть в наших жизнях. А если Эрин что-то поджигала несколько раз?
— У меня сдох мобильник, — добавил я.
«Я посылал тебе письмо по электронной почте, но оно не дошло; у меня сел аккумулятор мобильника; не смог отправить тебе голосовое сообщение, чудеса какие-то!»
Если мы не видим никаких других плюсов в телекоммуникационных достижениях двадцать первого века, они по крайней мере снабдили нас множеством новых оправданий.
С тем же успехом я мог сказать Эрин, что собака съела мое арахисовое масло и домашнюю работу.
— Всякий раз, когда я звонила, раздавалось пять или шесть гудков, — ответила она. Потом добавила: — Так что не вешай мне лапшу на уши. — Такого жизнерадостного тона я у Эрин еще не слышал.
— Я не хотел опоздать на встречу с Майком.
— Я тревожилась о тебе. Господи!
Я всмотрелся в лицо Эрин. Тревога, страх. Что еще?
— Я предположила, что ты приедешь сюда. Не знала, где еще тебя искать.
— Ты предположила, что я приеду сюда?
— Что с тобой?
— Что со мной? Я хочу знать, что, черт побери, происходит.
Она сцепила пальцы. Ее глаза блеснули.
— Мы заодно, так? — Она посмотрела на мою руку, прикрывшую ноутбук Энди. — Мне интересно, что в компьютере. Он открыл файл с дневником? Позволь мне в него заглянуть.
Дневник. Конечно. Мне следовало просмотреть его в кабинете Майка. Я мог бы узнать, есть ли там что-то стоящее, до появления Эрин. Я положил ноутбук в багажник.
— Давай откроем дневник, когда доберемся до места.
Молчание бывает разным. Сорокаминутная поездка в Фелтон началась достаточно безобидно, но потом молчание переменилось, от него повеяло ледяным арктическим воздухом. Я молчал не от враждебности — из стратегических соображений. Не хотел наговорить лишнего. Ждал возможности, которая позволит узнать что-то новое, прощупать Эрин, не вызывая подозрений. Дэнни рекомендовал мне поддерживать с Эрин нормальные отношения, но как-то не сложилось. Я молчал, она дулась.
— Скажи мне, что не так, — первой не выдержала Эрин.
— Голова у меня — стальная бочка на концерте Боба Марли.[37]
Мобильник зазвонил и завибрировал. «Бэттат и Бард». Мюррей Бард. Невролог. Врач Энди.
— Добрый день, доктор Бард.
Доктор Бард попытался поговорить об общем, спросил, учился ли я на одном курсе с доктором Фернандес и пребываю ли в городе. Я ответил утвердительно на оба вопроса, пусть на второй и солгал. Доктор Бард спрашивал, практикую ли я в городе. Я предпочел истолковать вопрос иначе: живу ли я в Сан-Франциско?
— У меня перерыв между консультациями, — продолжил доктор Бард. — Чем я могу вам помочь?
— Я звоню насчет Энди…
Я посмотрел на Эрин. Она выдохнула: «Голдстайн».
— …Энди Голдстайна. Он жаловался на головные боли. Бессонницу. Быструю смену настроения. Приходил к вам, чтобы снять электроэнцефалограмму.
Доктор Бард молчал. Через него проходили сотни пациентов. Без лежащей перед ним медицинской карты они для него не существовали.
— Примерно три недели тому назад он прыгнул с моста «Золотые ворота».
37
Марли, Боб (1945–1981) — известный ямайский певец, благодаря которому музыка с Ямайки завоевала всемирную популярность.