Быстрым шагом я направился к ней. Она стояла за желтой полицейской лентой, продолжая фотографировать место происшествия. На подбородке виднелся чуть заметный шрам, напоминающий береговую линию Калифорнии. Когда я подошел ближе, не мог не удивиться ее фотоаппарату. Старый, не цифровой, в кожаном футляре с муаровой подкладкой. И телеобъектив не отвечал стандартам профессионального фоторепортера. Я спросил женщину, сфотографировала ли она меня, а если да, почему.
— Я журналистка. — Она пожала плечами. — Делаю свою работу.
И наставила фотоаппарат на меня. Я замахал руками перед лицом, а потом, удивив себя, выпалил:
— Вы знаете Энни Киндл?
В этот момент мальчик и его отец прошли позади нас по тротуару, держась за руки.
— Папа, что случилось с этим мужчиной? — спросил мальчик.
Я посмотрел на себя, чтобы понять, что именно привлекло внимание мальчика. Шорты и рубашка порваны, колени ободраны, ладони розовые от крови, правый локоть перевязан. Камешки прилипли к икрам. Действительно, достойный объект для фоторепортера.
Я глубоко вдохнул. Закрыл глаза и перенесся в прошлое, к смеху Энни. Наверно, я был первым мужчиной, который влюбился с первого звука.
Глава 3
Смех этот плыл по гриль-бару «У Джереми». Плыл над гулом разговоров влюбленных пар. Смех этот заставил меня застыть над стаканом «Гиннесса». Чистый, уверенный, свободный.
Обычно один я не пил. Обычно не приезжал в какой-нибудь маленький городок в горах, чтобы принять жизненно важное решение.
Кингс-Бич находится к северо-востоку от Сан-Франциско, в трех часах езды. Я всегда думал, что «Бич» предполагает океан. Но Кингс-Бич располагался на северном берегу озера Тахо.[2]
Городок — протянувшиеся вдоль берега мотели, рестораны, бары да пункты проката: каяков — летом, лыж — когда солнце уступает место снегу. Сюда приезжают отдохнуть семьями или, как в моем случае, находят временный приют запутавшиеся студенты-выпускники.
Смеялась стройная брюнетка с волосами до плеч и смуглым оттенком кожи, указывающим, что кто-то из ее бабушек или дедушек родом из Азии. Возможно, не всем она показалась бы красавицей, но иначе я бы ее не назвал. Выглядела она нежной, страстной, доброй, может, даже горящей желанием порадовать другого человека.
А вот ее подруга производила прямо противоположное впечатление.
Когда они приблизились, я вдруг осознал, что единственные два пустых места у стойки — рядом со мной. В моем распоряжении оставались какие-то секунды, и я использовал их по максимуму. Быстро отвернулся, поднес стакан с пивом к губам, вперился в бейсбольный матч, который транслировали по телевизору. Задержись я хоть на мгновение, они бы заметили, что я обратил на них внимание. И тогда едва ли остановили бы свой выбор на пустых стульях у стойки. Мне по плечу постучали пальцем. Подруга.
— Эти места заняты? — Тон однозначно указывал, что в ответ она хочет услышать только «да» или «нет».
— Они ваши. — Я повернулся к девушкам. — Добро пожаловать в наши края.
Женщина моих грез улыбнулась и ответила: «Благодарю».
Подруга почувствовала мой интерес и нанесла превентивный удар:
— Девушки сегодня отдыхают, поэтому никакого флирта, — а потом добавила чуть мягче: — Возвращайтесь к пиву.
Я не собирался пить больше одного стакана. Теперь выбора не было. Я снова заказал пиво. Перекинулся парой слов с барменом. Посмотрел бейсбол. Поговорил с парой, которая сидела по правую руку от меня. Они провели шесть часов вдвоем, в поездке на горных велосипедах, и, пожалуй, даже обрадовались возможности поговорить с кем-то третьим.
Я посмотрел на себя в зеркало за стойкой, надеясь увидеть что-то не слишком изможденное. В принципе на внешность мне грех жаловаться. Рост пять футов восемь дюймов, мышцы крепкие, плечи широкие. Темно-каштановые волосы, прямой нос. Решающим фактором является прическа. С хорошей привлекательность моя возрастает процентов на десять, с плохой — на столько же падает.
Едва отвернувшись от зеркала, я получил долгожданный шанс. Подруга моей красавицы соскользнула со стула и отправилась в туалет. Я выждал десять секунд, а уж потом сделал вид, что обнаружил ее отсутствие.
— Теперь вам дозволено говорить? — спросил я. — Я хочу уважать Женевскую конвенцию и другие правила хорошего тона.
— Только если мы будем вести себя очень тихо, — прошептала она. — Не хочу провести еще один день под арестом.
Я читал статью одного большого специалиста по свиданиям, который советовал подождать, пока женщина вам представится. Таким образом она показывала, что вы ей интересны. Но эта женщина заслуживала большего, чем салонные игры, да и времени у меня было в обрез.
— Нат.
— Я — Энни.
— У меня есть план отступления. Как думаете, сложно будет прорыть тоннель под баром?
Энни подняла со стойки невысокий стаканчик с чем-то красным.
— На Сару не обижайтесь. Она пытается уберечь меня от всяких козлов и мужчин, которые не знают, что двуличность и ложь — это все, чем может воспользоваться для бегства настоящая леди. — И она улыбнулась.
— Хватит болтать, вы, двое! — Сара вернулась, и продолжение наших взаимоотношений нисколько ее не интересовало. — Вас предупреждали, молодой человек. Никаких разговоров.
Энни пожала плечами. Демонстрируя безразличие или смирение? Взяла куртку.
— Счастливо оставаться.
— Потом ты меня поблагодаришь, — сказала Сара, и они двинулись к выходу.
Я не мог придумать способа их остановить, не показавшись движимым отчаянием, навязчивым психом. А потом, буквально у двери, Энни остановилась, словно о чем-то вспомнив или в нерешительности, развернулась, сделала два шага ко мне и на границе слышимости произнесла два слова: «Розовая саламандра». Так они, во всяком случае, прозвучали для меня. Потом ушла.
Если это было закодированное послание, я его разгадать не смог. Провел полдня, просматривая телефонные справочники, проходя мимо мотелей, ресторанов, баров и других заведений в поисках «Розовой саламандры». Нашел только салон татуировки под названием «Хамелеон», хозяйка которого сказала, что поиски мои будут пустой тратой времени, разве что я обращусь к Богу.
Еще день я ездил по городу в надежде случайно столкнуться с Энни. Провел немало времени в гриль-баре «У Джереми». Задавал вопросы. Не повезло: ни Энни, ни Сары обнаружить не удалось.
Я и так уже задержался на день. Не оставалось ничего другого, как сдаться. Я положил вещи в машину и принялся убеждать себя в правильности принятого решения. Она не такая уж красавица, во всем подчиняется подруге или не нашла меня достаточно симпатичным. Так чего и дальше тратить время на бесплодные поиски?
В одном аспекте поездка принесла результат. Я решил радикально изменить жизненный путь: отказался от мысли стать врачом. Медицинскую школу я закончил двумя месяцами раньше. И не мог не признать, что врачебная практика мне обрыдла еще на стадии учебы.
Большую часть недели, проведенной в горах, я потратил на то, чтобы ответить на вопрос, где мне обосноваться. Но в итоге пришел к выводу, что мне нужно стать медицинским журналистом. Писать о вопросах здоровья, интересующих миллионы, меняя прагматизм и респектабельность на возможность изменить что-то к лучшему и получить относительный контроль над своим временем. На тот момент мне предстояло вернуть ссуду в сто тысяч долларов, уплаченных за обучение, то есть карьерное решение многое говорило о моем идеализме.
На границе города я проезжал мимо гавани, и у меня возникла шальная мысль проверить эллинги для яхт: саламандры жили как на суше, так и в воде.
2
Тахо — горное озеро на границе штатов Калифорния и Невада. Одно из самых чистых озер континента, круглогодичный курорт.