— Не знала, что ты стал следить за моим расписанием, — пытаюсь без злобы бросить в ответ, чтобы отвести разговор о моём маленьком обмане, но выходит так себе.
Однако главное сделано: я и не лгу, и не отвечаю прямо на вопрос, ещё и Егора ставлю в неловкое положение.
Как думаю, потому что и этот манёвр выходит так себе. Кайманова младшего точно так же, как и старшего, очень сложно загнать в угол. Он отвечает чистую правду, совсем не смущаясь отца.
— Я всегда слежу за тобой, Лина.
Вдвойне мерзавец, потому что его откровенный намёк понятен только мне, когда для отчима звучит так, будто Егор слишком ответственный старший сводный брат. И выходит так хорошо, что Эдуард даже не слышит вкрадчиво предупреждающую интонацию голоса сына. Он просто решает как бы поддержать разговор.
— Много учёбы перед концом года? — спрашивает отчим, уже взявшись за разделку стейка на тарелке.
Он смотрит на меня с искренним участием, хотя мне кажется, что вопрос из разряда “ну надо же хоть о чём-то говорить за столом”, поэтому решаю ответить кратко и так, чтобы не получилось, что обманываю его.
— Перед сессией всегда приходится подтягивать хвосты.
Эдуарда такой ответ устраивает, слава богу, и он предпочитает не продолжать тему, что только подтверждает мою догадку о вопросе “чисто из вежливости”. Остаётся второй Кайманов, который в отличие от старшего, может продолжить его. Украдкой смотрю на Егора, но кажется, что и он отступает, хотя и выглядит так, будто делает мне очередное одолжение, за которое мне обязательно придётся когда-то платить. Последняя ухмылка, адресованная мне, и он тоже принимается за ужин. И почему мне не нравится его приподнятое настроение?
Некоторое время мы все сидим в тишине, пока отчим, очевидно, не вспоминает про сына.
— Как твои дела, Егор, в учёбе? — и ни одного взгляда в его сторону, так и продолжая резать стейк и накалывать на вилку свежие овощи.
Я отвлекаюсь от еды, следя за их разговором. Егор же всё-таки бросает один косой взор на отца, от которого даже мне захотелось поёжиться, хотя и адресовано не мне.
— У меня выпускной год, я в институте почти не появляюсь последние полгода, — бросает он провокационно, но Кайманов старший не ведётся.
В данном случае, срабатывает обратная сторона — учёба не главное. Он переводит разговор на более важные для него темы.
— Что на счёт моего предложения?
И снова ни взгляда в сторону сына, на сей раз Егор отвечает ему тем же, его настроение сразу куда-то пропадает. Вот, кто его умеет подшатывать его равновесие за секунду.
— Какого из? У тебя что ни день, то новые на мою жизнь планы, — ещё одна провокация безразличным скучающим тоном, и отчим наконец откладывает столовые приборы, глядя на Егора настоящим взглядом недовольного сурового отца.
— Ты же не хочешь сказать, что по-прежнему собираешься заниматься этим клоповником?
Кай усмехается, отодвигая тарелку, и берёт со стола стакан. А ещё при этом так показушно откидывается на спинку стула, явно собираясь выводить из себя отца окончательно. Я же смотрю на отца и сына только с одной мыслью: ну разве, хоть кто-то может сомневаться в их родстве? Достаточно пяти минут в их обществе, чтобы понять, что сталь вместо эритроцитов в крови передаётся по наследству.
— Ну, лучше уж заниматься клоповником, чем обдирать людей до нитки в твоём банке.
На выпад отчим реагирует абсолютно спокойно. Смею предположить, что он и не такое слышал за всё время своей работы.
— Что-то я не заметил, что ты двадцать один год брезговал пользоваться этими деньгами.
— Стыдно, каюсь, — не стыдно и не кается. Голову даю на отсечение, что Егору вообще нет дела до людей. — Именно поэтому на двадцать второй год я понял, что нам с тобой не по пути.
И снова совершенно невозмутимая реакция. Кайманов старший так спокоен, будто бы даже не сомневается, что всё равно будет так, как хочет он.
— Играйся ещё пару месяцев, как повзрослеешь, дай знать, будет о чём с тобой поговорить.
Эдуард принимается обратно за ужин, Кай же в этот момент взирает на него так, будто ждёт не дождётся, когда уже отец дойдёт до того куска, которым непременно подавиться.
Как же я люблю эти семейные ужины, настоящая идиллия. Все друг друга ненавидят — главное в этом деле стабильность.
— Кажется, ты хотел нам что-то сообщить, — напоминает Егор, подсказывая отцу, что уже надоело его общество, — или это замануха такая, так как по другому поводу компанию тебе больше никто не составляет?