Плевать, что сделано то сделано. Мне теперь не выбраться из этой семьи. По крайней мере, в ближайшее время. Так хоть пару часов буду знать, что такое жить полной жизнь.
— А мне по-прежнему не верится, что ты согласилась встретиться, — ловлю я его улыбку в зеркале заднего вида.
От неё мне и самой хочется улыбнуться в ответ, но тут на глаза попадается пропускной пункт охраны посёлка, и вместо того, чтобы улыбаться Диме, я чуть сдвигаюсь вправо, прячась за пассажирским передним сидением. Это всего пара секунд — время, пока открывается шлагбаум и машина выезжает за пределы посёлка, но мне кажется моё сердце успевает пару раз остановиться.
— Тебя так спокойно впустили и выпустили, — произношу со спёртым дыханием, по-прежнему не веря, что всё получилось, когда сажусь обратно посередине.
Это кажется каким-то сном, но уж точно не реальностью, где мне всё легко даётся.
— У меня друг здесь живёт, и мою машину уже знают, — просто отвечает Дима, хотя по нему видно, что он слегка настораживается.
Я же, и так слишком взволнованная ситуацией, и вовсе поникаю, способная только в ответ кивнуть и уйти с головой в мысли о последствиях этого поступка.
Несколько секунд мы едем по тёмной, освещённой фонарями дороге молча.
— Должен ли я переживать из-за чувства, будто мы от кого-то скрываемся? — спрашивает Дима в шутливой форме, хотя по взгляду, который он на меня бросает через плечо, могу понять, что его это действительно тревожит.
Он видит моё состояние, а меня до сих пор не отпускает ощущение, что я втягиваю его в этот ужас своей жизни. Да, он сам позвал меня. И сам сказал, что согласен на все последствия. Однако он даже не представляет, насколько масштабными они могут быть. Я обязана быть с ним честной, пока это всё не зашло слишком далеко.
— На самом деле мы и так скрываемся, — несмело начинаю я. — А если нас найдут, думаю, будут серьёзные проблемы. Егор этого так просто не оставит, — признаюсь, но легче ни капельки не становится.
Наоборот, ещё хуже, я только что сказала парню, что он связался с «неправильной» девушкой. С девушкой, от которой слишком много проблем. Мне даже в глаза его сложно смотреть, которых он практически не отводит от зеркала заднего вида. Сам он не на шутку мрачнеет и хмурится, будто о чём-то раздумывая, как вдруг:
— Нет, — внезапно и импульсивно выдаёт парень и качает головой, будто что-то ему категорически не нравится, — так дело не пойдёт.
Стоит ему это только сказать, как он тут же съезжает на обочину, и я уже мысленно готовлюсь услышать «проваливай из моей машины», но он неожиданно для меня полностью разворачивается корпусом ко мне лицом и очень серьёзно выдаёт:
— Рассказывай.
Первые три секунды я в растерянности.
— Что? — не понимаю я.
— Рассказывай, что у тебя происходит, — даже не настаивает, а приказывает он.
И я рассказываю. Не сразу, сначала долго мнусь и постоянно кусаю губу, стараясь избегать прямого контакта с его очень внимательными глазами. Но стоит один раз в них взглянуть и задержаться — как меня прорывает. Я не говорю ему абсолютно всё, избегая самых ненавистных мне моментов, и уж точно оставляю при себе то, что произошло между мной и Егором год назад. Это принадлежит только мне, и я не могу это омрачать реальностью, которая настигла уже на следующий день, после случившегося. Однако рассказываю достаточно, чтобы мягкие черты его лица окрасились мрачной тенью, вид стал серьёзным, а от слащавого, доброго мальчика ничего не осталось.
Дима тихо чертыхается, когда рассказываю самый конец. То, что случилось сегодня и как накрылся весь мой план. Мы вновь погружаемся в молчание, и на этот раз я даже ума не приложу, чем оно закончится, потому что я всё жду одного — когда он окончательно примет решение избавиться от меня.
Но не тут то было, его слабая улыбка выглядит так, словно он видит всю ситуацию не такой ужасной, какая она на самом деле есть.
— Пересаживайся, — выдаёт он, мотнув головой в сторону переднего сидения.
Не то чтобы я рассматривала в этом что-то подозрительное, просто не понимаю, как это может быть связано.
— Зачем? — недоумеваю я, на что парень лишь улыбается ещё милее.
— Пересаживайся, — повторяет Дима, — давай-давай, а то не дело привозить свою девушку к отцу на заднем сидении машины.