– Откуда ты всё это взяла, веснушка? Придумать у меня бы не хватило фантазии.
Амелия берёт с дивана книгу о птицах, хлопает ею по столу, поднимая облако пыли. Удовлетворённо хмыкает:
– Мне приснилось.
– Нельзя верить снам, – возражает Жиль.
– Мне приснилось, когда я лепила ящерицу, – спокойно дополняет девочка.
Жиль качает головой: нет, не верю. Малышка поджимает губы, хмурится и являет свой последний довод:
– А если совсем незнакомый мне месье скажет всё то же, что и я? Тогда ты поверишь?
– Что ещё за незнакомый месье? – в один голос спрашивают Жиль и тихо сидящая в стороне Вероника.
– Месье, которого вы не знаете, но знает папа. И то чуть-чуть.
– Стоп-стоп! – восклицает Вероника, выставив ладони вперёд. – Я совсем запуталась. Амелия, откуда ты знаешь, что папа…
– Мам, – в голосе девочки – сплошной укор, – не это важно. Важно то, что я говорю правду.
Она переводит взгляд с матери на Жиля, потом обратно.
– Его надо найти и поговорить. Он правильнее вам всё расскажет.
– Мы ни с кем говорить не будем! – Вероника почти кричит, и Жиль понимает, что она испугана. – Амелия, детка, это просто сон!
Жиль стискивает виски ладонями. «Так, соберись. Если ей правда приснилось – да, всё ерунда, и делать то, о чём она просит, – пустая трата времени. А если нет? Если действительно все эти знаки складываются в нечто, что понимает только веснушка? И то как-то смутно… Что тогда?»
– Послушай, Веро, – примиряющим тоном начинает брат. – А если… а если мы попробуем? Просто поговорить. Что мы теряем?
Она молчит, в глазах мечется страх. Нет, в резиденцию Каро она точно не пойдёт. Ей проще цепляться за то, что Амелии всё пригрезилось. А вот Жилю уже не проще. Пока он подыскивает нужные слова для разговора с сестрой, в детскую заглядывает Ганна:
– Доктор пришёл. Срочно требует вас, мадам.
Вероника спускается в вестибюль, Амелия следует за ней. Франсуа Ламонтань прохаживается вдоль высоких – от пола до потолка – окон вестибюля. И не улыбается в знак приветствия – вопреки привычке.
– Доброго утра, мадам Бойер, – с лёгким поклоном здоровается врач. – Буду краток: у нас эпидемия. Больно более пяти процентов детей Азиля. И так как мадемуазель Амелия является нулевым пациентом, я должен препроводить её в карантинную зону Второго круга.
– Я не нулевой пациент! – гневно топает ногой девочка, прячась за мать.
– Нулевой пациент – это человек, заболевший первым, – поясняет доктор Ламонтань. – Это не ругательство, милая.
– Я не больная. И никто не болеет. Вы не понимаете, что с нами происходит, – совершенно по-взрослому заявляет Амелия.
– Так помогите нам разобраться, мадемуазель Каро. Вас ожидает электромобиль у ворот.
– Она никуда не поедет! – хмуро отрезает Вероника, закрывая дочь собой.
– Увы, мадам. – Тон Ламонтаня становится официальным, колким. – Когда речь идёт об эпидемии, я перестаю быть вашим лечащим врачом и становлюсь буквой закона. Ради безопасности города я обязан забрать вашу дочь.
Амелия срывается с места, вихрем несётся на второй этаж, колотит кулаком в закрытые двери.
– Жиль! – зовёт она. – Жиль, меня хотят забрать! Помоги! Не отдавай меня! Мама, я не поеду!
Подросток выскакивает в коридор, подхватывает её на руки. Амелия цепляется за Жиля, лицо перекошено от страха:
– Он меня заберёт! Сделай что-нибудь!
– Тихо-тихо, – шёпотом успокаивает её Жиль. – Я тебя не отдам. И мама не отдаст. Только не кричи.
Он заносит её в свою комнату, с трудом отцепляет от себя руки перепуганной девочки, спускает племянницу на пол. Присаживается на корточки, внимательно смотрит ей в лицо:
– Я очень виноват перед тобой, веснушка. Но больше я тебя не оставлю. Ты мне веришь?
Вместо ответа она кладёт ладонь на его исчерченную шрамами щёку и кивает. Жиль открывает окно, смотрит вниз, перегнувшись через подоконник. Нет, не вариант. Сам-то он отсюда спустится без проблем, но если Амелия упадёт, падение может стать фатальным. Даже если она будет прыгать ему на руки – рисковать нельзя.
– В ванную, – шёпотом командует Жиль. – Бегом.
Вдвоём они пробегают по этажу до ванной возле спальни Вероники. Жиль закрывает за собой дверь и отпирает люк для сброса грязного белья.
– Малышка, придётся тебе притвориться платьем в стирку, – подмигивает он девочке. – Съедешь по трубе вниз, только руки не опускай и ни за что не цепляйся. Поняла?
– Да! – Рот до ушей, глаза сияют: всё, ей больше не страшно.
Жиль осторожно опускает её в люк, считает до трёх и разжимает руки. Тихонько ойкнув, Амелия скользит по трубе в подвал. Жиль наскоро плещет водой из-под крана в лицо, перекидывает полотенце через шею и спокойно выходит из ванной. Вовремя: Вероника и доктор Ламонтань поднимаются по лестнице.