— Я.
— Руки поднимите, — потребовал один из них.
У него был цепкий пронзительный взгляд, такой бывает у опытных телохранителей и оперов, привыкших примечать любые мелочи. При этом абсолютно невыразительная внешность, из особых примет разве что вислые усы запорожского казака. Сбрей их и никогда в жизни не составишь его фоторобот. Уверен, хозяин этого «богатства» в курсе таких обстоятельств.
— Пожалуйста, — добавил с улыбкой второй — обладатель кряжистой фигуры борца и густых бровей, похожих на две мохнатые гусеницы.
Я послушно вздёрнул руки, позволив себя обыскать. Само собой, ничего криминального при мне не обнаружили.
— Можете опускать.
— Благодарю.
— Ступайте в дом, я вас провожу, — сказал усатый.
Его напарник преградил Лосеву дорогу.
— В чём дело? — удивился чекист.
— Папа сказал, что вы ему сегодня не нужны. Если что — он с вами свяжется.
— Хорошо, — покладисто произнёс Лосев и вернулся к машине.
«Запорожец» услужливо распахнул двери.
— Вам сюда.
Я оказался в длинном хорошо освещённом коридоре, где на стульчике сидел плечистый мужчина с перебитым носом. На его коленях покоился массивный браунинг.
Стоило нам войти, и мужчина поднялся со стула, пистолет упёрся в меня.
— Только без шуток.
— Да уж какие тут шутки… — честно сказал я.
Меня обыскали во второй раз и снова ничего не нашли.
— Куда его? — спросил мой сопровождающий.
— На второй этаж в красную комнату. Вот ключи…
— Вы слышали, Бодров? Нам выше.
Я кивнул.
Мы поднялись по скользким ступеням на следующий этаж. Обстановка тут напоминала гостиницу: широкий коридор, покрытый дорожкой, по сторонам комнаты.
В нишах на постаментах какие-то чаши и сосуды, на стенах картины — преимущественно морские пейзажи, и позолоченная лепнина. В конце коридора окно, сейчас оно занавешено тяжёлой бархатной шторой.
Ни дать ни взять — провинциальный отель «три звёзды», не хватало разве что горничной в белом фартучке и косынке. Хотя, ещё не вечер…
— Вперёд, вторая дверь направо, — скомандовал мой конвоир.
Я подошёл к указанной двери, подёргал.
— Тут заперто.
Вместо ответа «запорожец» открыл дверь ключами.
— Прошу.
— Благодарю вас…
Стоило переступить порог и сразу стало ясно, почему комнату назвали красной. Каждый элемент обстановки: от ковров, обоев, до мебели и штор был выдержан в оттенках этого революционного цвета. Интересно, кому в голову пришло такое странное решение — наверное, какому-то любителю страстных отношений. Не секрет, что красный резко усиливает многие эмоции, включая гнев и власть.
Внутри естественно никого не было. Эдакое Чистилище, в котором меня подержат перед тем, как представят перед очами самого Папы.
Дверь за моей спиной захлопнулась, щёлкнул хорошо смазанный замок.
Я не стал с воплем кидаться на неё, молотить кулаками, звать о помощи — к чему такая бурная экзальтация? Я ж не беременная курсистка, а мент.
Спокойно присел на уютный диванчик, поудобнее устроил под спину и голову мягкие подушки и закрыл глаза.
Хрен его знает, сколько меня будут здесь мариновать, час-два, а то и целые сутки. К тому же не исключено, что за мной наблюдают через какую-нибудь скрытую дырку в стене. Пусть думают, что я тут изнываю от скуки и завидуют моей выдержке.
А я, тем временем подремлю. Или сделаю вид, что прикорнул. Кстати, спать действительно хочется.
И пусть для наблюдателя со стороны я казался безмятежно дрыхнувшим человеком, в действительности мозг и органы чувств контролировали всё, что творится в комнате и снаружи.
Я сразу сообразил, что в помещениях по обе стороны от красной комнаты есть люди, хотя они старались не выдавать своё присутствие, дышали и то через раз. А по коридорчику снаружи кто-то ходил с завидной регулярностью, скрип половиц не могли заглушить даже толстые дорожки. И этот кто-то время от времени баловался, взводя и щелкая курком револьвера. Что ж, каждый развлекается как может.
Логично предположить, что под окном тоже есть охрана. Проверить? А смысл? Бежать отсюда в мои планы не входило, мне нужен тот самый главбосс, ради поимки которого и устроен весь этот спектакль.
И я не удивился, когда вместо входной двери распахнулась другая, которая вела в смежное помещение. По скромному виду её можно было бы принять за дверь в чулан.
— Бодров, вас ждут.
— Наконец-то, — поднялся с дивана я.
У дверей стоял добрый молодец в новенькой форме пехотного краскома, сидевшей на нём как влитая, его сапоги были начищены до блеска так, что в них можно было смотреться как в зеркало.
— Обыскивать будете?
— Зачем? Разве вас уже не обыскивали? — удивился он.
— Обыскивали…
— Тогда зачем спрашиваете?
— Ну так… Для порядка…
— Лучше идите за мной. И да, попрошу вас…
— … без глупостей, — опередил его я. — Можете не переживать.
Оказывается, многие комнаты на этаже были смежными, и я последовательно прошёл через несколько, прежде чем оказался в кабинете, где за солидным письменным столом сидел невысокий худой мужчина с ввалившимися щеками, широким носом, гладко бритым черепом и густой щёточкой усов. Одет он был в английского кроя френч со стоячим воротником.
На столе были стакан с чаем в металлическом подстаканнике и сахарница с крупными кусками колотого сахара и стальными щипчиками.
Не узнать сидевшего было сложно, я слишком часто видел его портреты в газетах, чтобы ошибиться.
— Товарищ Ягода…
Вместо ответа он посмотрел на «краскома», а если быть точнее — переодетого сотрудника ГПУ.
— Чего стал столбом? Выйди и закрой дверь с той стороны. Дай нам с товарищем поговорить…
Чекист по-уставному, словно всю жизнь служил в гвардейском полку царской армии, склонил подбородок, щёлкнул каблуками и вышел, оставив меня с по сути третьей фигурой в ГПУ после Дзержинского и Менжинского, а если учитывать факт, что оба этих товарища по состоянию здоровья удалялись от дел всё дальше и дальше, по сути я имел дело с пока ещё неофициальным главой «конторы». Ну и по совместительству — с Папой, по законам которого жил воровской мир Одессы и не только.
— Вижу, вы не очень удивлены, — усмехнулся Ягода.
— Предполагал что-то в этом духе, — признался я, не раскрывая деталей.
На самом деле, когда Осип упомянул фамилию Ягоды, я сразу сложил два плюс два — спасибо историческому послезнанию. Ну кто ещё мог долго и успешно отмазывать Френкеля от правосудия, а когда всё всплыло — не просто спас от пули, а помог совершить головокружительную карьеру, стать архитектором знаменитой структуры ГУЛАГа и по совместительству генерал-лейтенантом инженерно-технической службы?
Только очень могущественный человек — и этот человек сейчас сидел перед мной и пил чай вприкуску.
— Присаживайтесь, — показал он на один из свободных стульев.
— Спасибо.
Ягода сделал ещё один глоток и с недовольной гримасой отставил стакан в сторону.
— Извините, чай не предлагаю. Да собственно, то, что тут выдают за него — и чаем-то не назовёшь. Подкрашенная водичка и только.
Он усмехнулся.
— Георгий Олегович…
— Григорий, — поправил я.
Собеседник не сдержал улыбки.
— И всё-таки я настаиваю — Георгий Олегович… Неужели вы полагаете, что человек моей должности не в курсе событий, и не знает, за кем охотится половина моих сотрудников? Это просто смешно…
Хм… да, он знает, кто я, но не упомянул самое главное — что Сталин жив. Это ещё ни о чём не говорит, но всё же…
Я вздохнул.
— Вы правы. Урок мне на будущее — нельзя недооценивать противника.
— Урок на будущее⁈ Даже так⁈ Вы верите, что у вас оно есть — это будущее? — мрачно осведомился Ягода.
— Почему нет? Если вы с самого начала знали, кто я, зачем тогда этот спектакль? — удивился я.
— Действительно… — с иронией произнёс он. — Готов выслушать вашу точку зрения. Интересно, насколько она совпадает с моей…