— Что⁈ — нахмурился Шор.
— Хрен через плечо! Дайте мне выйти и тогда никто не пострадает! Давайте, мусора, соображайте быстрее. А то палец у меня не казённый, в любую секунду судорогой сведёт…
— Жора? — спросил Осип.
— Пусть идёт, — решился я.
— Ты что⁈ Как мы потом его искать будем?
— Как-нибудь найдём! Иди, Панов! Мы не станем тебе мешать!
— То-то же! — осклабился он. — А ну — разошлись по сторонам: дайте пройти.
— Делай, что он говорит, — предупредил я Осипа.
Меньше всего мне хотелось, чтобы Шор начал проявлять инициативу.
— Жора…
— Осип, это приказ!
— Понял! — с досадой произнёс напарник.
Мы дали Панову выйти в коридор.
— А теперь оба вошли в комнату! Ну! — заявил бомбист, снова тряся саквояжем.
— Как скажешь.
Мы послушно переступили порог. Дверь за нами захлопнулась.
— Оревуар, мусора! Считайте, что родились заново! — захохотал Панов.
Мы услышали, как он затопал по коридору.
— Зря мы его отпустили! — покачал головой Осип.
— Думаешь, я за себя боюсь?
— Не думаю. Знаю, что про других подумал! Только ведь уйдёт, сволочь!
— Ничего! Никуда он от нас не денется. Найдём! — твёрдо объявил я.
Правда, как именно — над этим ещё предстояло подумать.
Я толкнул дверь плечом: что-то мешало, скорее всего, Панов подпёр её чем-то, в коридоре мне на глаза попалась швабра, скорее всего, бомбист использовал её, чтобы затруднить нам выход.
— Отойди, — попросил Осип.
Он разогнался и на ходу снёс дверь с петель. Она с грохотом упала на деревянный пол.
Мы выскочили в коридор. Панова и след простыл, а из соседних комнат выглядывали встревоженные люди.
— Что здесь произошло? — спросила, поправляя пенсне, пожилая женщина.
Её седые волосы были собраны в пучок на затылке.
— Всё в порядке, граждане! Волноваться нечему, — произнёс Осип.
Нам не особо поверили, но дали спокойно покинуть флигель.
Сторож стоял неподалёку. Он курил самокрутку, окутывая себя с ног до головы вонючим дымом.
— Панова видел? — подскочили мы к нему.
Сторож кивнул.
— Видел. Вылетел как пробка из бутылки. А что?
— Куда он направился? — проигнорировал его вопрос я.
— В сторону парка помчался. Так что собственно приключилось-то?
— То, что ваш воспитатель Панов — опасный преступник. Если он снова появится в коммуне, немедленно просигнализируйте нам, в угрозыск.
— Ох ты ж… — выматерился сторож.
Мы побежали к парку и, оказавшись на одной из его аллей, остановились — Панова и след простыл.
— Ушёл, гад! — разъярённо произнёс Осип.
— Шустрый оказался, — вздохнул я.
— Эх, сюда бы собачку… — размечтался Шор.
— Это да! Собачка нам бы не помешала, — согласился я, с ностальгией вспомнив тестя и его уникального подопечного по кличке Гром.
Они бы нам здесь и сейчас ой как бы пригодились.
Но, мы не собаки, по запаху на след преступника не нападём. Значит, придётся искать сбежавшего бомбиста другим путём, только я понятия не имею, каким именно.
— Пошли назад, в коммуну, — сказал я. — Опросим всех. Может, удастся понять, к кому Панов стопы направил.
— Слабо предание, но верится с трудом, — скривился Осип. — Панов не дурак, вряд ли побежит к родне скрываться.
— Дурак — не дурак, но версию отработать нужно.
В коммуне застряли где-то до полуночи, собирая информацию по Панову. Опросили всех, даже ребят, у которых бомбист вёл занятия по химии.
Результат нас не сильно порадовал: в Одессе родни у злодея больше не было, отец и мать скончались в начале двадцатых от «испанки», один брат погиб в империалистическую, второй ушёл к белякам, следы затерялись где-то в Крыму — скорее всего, сбежал в Турцию. Сестра вышла замуж и уехала куда-то в Сибирь.
Друзей среди воспитателей и работников коммуны не было и, вообще, Панов вёл достаточно замкнутый образ жизни.
Про девушку, которая его навещала, тоже никто ничего толком не знал. Да, работала продавщицей в какой-то бакалейной лавке, звали не то Аглаей, не то Нюрой.
— Так всё-таки: Нюра или Аглая⁈
— Да шут его знает! Вроде и так и так…
— Смеётесь? Так не бывает!
В ответ обычно непонятное кряхтение или почёсывание в затылке.
— Да уж, — вздохнул в конце допросов порядком осоловевший и уставший как собака Осип. — Выходит, только уйму времени зря потеряли, а как и где искать Панова, не выяснили.
— Ну а что ты хотел — чтобы всё было сразу, легко и просто⁈ Нате вам на блюдечке с голубой каёмочкой? Нам и так повезло, что мы быстро Панова вычислили. Видимо, на этот наш лимит исчерпался, — возразил я.
— Да ладно, Жора! Это я так, мысли вслух… Понимаю, что прав ты, не было у нас другого выбора, кроме как отпустить его. Понимаю, но всё равно злюсь!
— Главное, чтобы твоя злость делу не мешала!
— Да уж будь спок — не помешает! — заверил он. — Есть у меня способность одна…
— Что за способность? Паучье чутьё? — хмыкнул я.
— Какое ещё паучье чутьё? — удивился Шор. — И при чём тут вообще пауки⁈ Ты бы ещё про блох сказал…
— Да я это так… В книжке одной читал, не нашей. Там одного паренька паук укусил… — сообразив, что если начну пересказывать сюжет американских комиксов, то запутаю и себя и Осипа, махнул рукой. — Короче, глупости всякие… Ты лучше про свои способности расскажи.
— Да что тут рассказывать… Меня, когда трясёт, вот как сейчас, такая злость накрывает — сутками могу не спать! Пока не найду сволочь, не успокоюсь! И никто меня при этом не кусал: ни пауки, ни блохи, — улыбнулся он.
— А поспать всё равно придётся. Ты мне с утра понадобишься бодрым и полным энергии. Никуда Панов от нас не денется. Найдём гадёныша! Обязательно!
Даже не помню, как добрался домой, такое чувство, что в квартиру ввалился на автопилоте, и сразу попал в заботливые руки Насти.
Меня слегка встряхнули, напоили, накормили и уложили спать на расстеленную постель. Я обнял любимую жену, вдохнул запах её роскошных волос, счастливо улыбнулся и тут же провалился в глубокий сон.
Разбудил меня пронзительный трезвон электрического звонка, казалось, он длился целую вечность.
Я с трудом оторвал голову от подушки и увидел сидящую на постели встревоженную Настю.
— Ты сиди, не вставай. Я схожу, открою. Наверное, это ко мне… — логично предположил я.
Возле дверей уже стояла Анна Эммануиловна, наша соседка. Она успела накинуть халат поверх ночнушки.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте, Анна Эммануиловна! Думаю, ко мне гости, — постарался успокоить женщину я. — Вы уж извините — работа такая.
— Вы только поосторожнее, — попросила она. — А то сами знаете, какое нынче время.
— Не беспокойтесь! Злодеи так себя не ведут. Они бы провернули всё по тихому.
— Плохо вы наших одесских уркаганов знаете!
— Не скажите, Анна Эммануиловна. Как раз с некоторыми я успел очень хорошо познакомиться.
— И всё равно, Георгий Олегович! Я вас очень прошу!
— Всё будет хорошо, Анна Эммануиловна! Ложитесь спать!
— Я всё-таки тут постою. А то мало ли что…
Я усмехнулся. Вряд ли моя соседка могла бы оказать существенную поддержку в случае бандитского налёта, но…. раз считает что будет полезной, не стану разубеждать.
— Хорошо!
Я подошёл к дверям и спросил:
— Кто?
— Товарищ Быстров? — раздался с той стороны грубый прокуренный мужской голос.
— Он самый.
— Я порученец из угрозыска. Меня к вам дежурный направил.
— Погоди, сейчас открою.
Я отпер дверь, не снимая на всякий пожарный цепочку.
На лестничной площадке было темно, мне с трудом удалось распознать лицо порученца. Я видел его прежде в уголовном розыске, поэтому уже смело скинул цепочку и впустил в квартиру.
— Если не ошибаюсь, товарищ Хапич?
— Так и есть, Хапич! — обрадовался он.
— Что стряслось? — спросил я, догадываясь, что вряд ли услышу что-нибудь хорошее, тем более в столь ранний час.