Крюк ухмыльнулся.
— Ну вот и я о чём. Мы здесь не при делах, Георгий Олегович. И повесить эту историю на нас не получится.
— Я ничего не собираюсь вешать на вас. Пусть каждый отвечает по грехам своим.
— Тогда что вы от нас хотите? — удивился Крюк.
— Сущую мелочь. Панов где-то прячется. У вас везде есть свои глаза и уши. Помогите найти.
Крюк фыркнул.
— Георгий Олегович, у вас репутация серьёзного человека. Вы не успели приехать, а уже такой шум-гай в Одессе учинили… До сих пор город потряхивает! Вы же должны понимать — если я начну для вас каштаны из костра таскать, на меня всё общество косо посмотрит!
— Общество начнёт на тебя косо смотреть, если взрывы продолжатся, — резонно заметил я. — К тому же эти бомбисты и их «Комитет» стригут вашу же добычу. Неужели спустишь это им с рук⁈
— Уели, Георгий Олегович! Как есть уели! — вздохнул Крюк. — Правда ваша: нам эти террористы как гость поперёк горла! Устали от обиженных людей жалобы принимать.
— Это ты на Шапиро, Хосудовского и Аграмяна намекаешь? — догадался я.
— Есть и другие, Георгий Олегович. Только они боятся и говорить с вами не будут.
— Даже, если ты им прикажешь?
— Даже, если я, — кивнул он.
— Настолько напуганы?
— Очень, Георгий Олегович! Очень!
— Ну вот видишь — вот тебе и резон со мной посотрудничать. Помоги напасть на след Панова и его сообщников. Только сразу хочу предупредить: не вздумай никого трогать. Мы эту шайку сами возьмём.
Долго размышлять Крюк не стал.
— Хорошо. По рукам! Сразу могу сказать насчёт Панова: мы ведь тоже стали его искать. На хазах и малинах его нет — это точно говорю.
— То есть прячется где-то по знакомым?
— Мне пока нечего добавить, Георгий Олегович! Но даю слово: если что-то узнаем, обязательно сообщим.
— Спасибо, Крюк! Тебе это зачтётся! — встал я.
Хорошо, что гражданин Хейфец не стал уточнять, как именно, потому что я пока и сам этого не знал.
Стоило мне только покинуть контору Крюка, как рядом остановился служебный экипаж, и я увидел внутри взволнованное лицо друга.
— Всё путём! — успокоил его я.
— Крюк согласился?
— А куда денется⁈
— Ну да, деваться ему некуда… Кстати, как он тебе?
— Знаешь, классический случай, когда внешность бывает обманчивой. На вид тупая горилла, а по факту не дурак.
— Дурака на такой пост не поставили бы.
— Это да. Кадровая политика у деловых не чета нашей, — вздохнул я.
— Крамольные мысли излагаете. Нехорошо, товарищ Быстров! — усмехнулся Осип.
Несмотря на весь переполох, устроенный «комитетом», текучки ещё никто не отменял, а я, как ни крути, был небольшим, но начальником. Пришлось на время заскочить в угрозыск, чтобы провести очередной разбор полётов и нарезать задач подчинённым.
Само собой, ставку только на уголовный мир я не делал. Люди Крюка ищут Панова по своим каналам, мы, опера, будем искать по своим.
Но пока было не очень понятно, за что ухватиться.
Мои ребята плотно поработали с окружением Панова, однако ничего существенного не нашли. Прежней загадкой оставалась таинственная пассия взрывника — то ли Нюра, то Аглая.
Что самое странное — в именах девушек путались все, кого допросили. Что это — издержки конспирации? Или девица со странностями, у которой семь пятниц на неделе и минимум два разных имени… В зависимости от настроения что ли⁈
От размышлений отвлекла телефонная трель.
— Быстров у аппарата.
— Мне бы товарища Бодрова, — несмотря на некачественную связь, я узнал голос режиссёра Лоренцо.
— Борис Яковлевич, здравствуйте… В общем, это я — Бодров.
— Вы⁈ — на том конце трубки замерли. — Но как же…
— Долгая история, Борис Яковлевич. Так было нужно для работы. Я потом, как-нибудь, всё объясню.
— Хорошо, Григорий Олегович или как вас правильно?
— Георгий Олегович. Это моё настоящее имя.
— Что ж, теперь буду знать… Георгий Олегович, можете подъехать на кинофабрику?
— А по какому вопросу?
— У меня радостное известие: картина запустилась. Мы сами в шоке — всё завертелось так быстро! Нам по секрету сказали, что сам товарищ Дзержинский лично одобрил и сказал, что будет оказывать всяческое содействие.
— Спасибо за отличные новости! — обрадовался я.
Известие меня и впрямь порадовало. То, что начиналось как игра, вдруг обрело чёткие очертания. Да ещё и поддержка со стороны самого Феликса Эдмундовича! Уверен, он сразу оценил, какую пользу нашему делу может принести кинематограф, у скольких молодых людей загорятся глаза.
— Это вам большое спасибо, Георгий Олегович! Ну так как — придете? Надо уладить кое-какие формальности.
— Смогу быть у вас где-то через час. Устроит?
— Вполне. Жду вас, Георгий Олегович.
На кинофабрике мне сказали, что у Бориса Яковлевича Лоренцо теперь появился собственный кабинет.
Я вошёл в административный корпус и сразу столкнулся в коридоре с парой грузчиков, пытавшихся занести в двери огромный кожаный диван. Он категорически не желал вписываться в габариты дверного проёма.
Рядом стоял мокрый от пота Лоренцо. Он то и дело промокал покрасневшее лицо платочком.
— Борис Яковлевич, — окликнул я его.
— Ещё раз здравствуйте, Георгий Олегович.
— Что тут у вас происходит?
— Да вот, обживаюсь помаленьку. Мебель с боями в кабинет выбил, — вяло улыбнулся он.
Когда эпопея с диваном закончилась, и грузчики вышли Лоренцо пригласил меня зайти внутрь.
— Прошу вас.
В кабинете режиссёр извлёк из несгораемого сейфа несколько бумаг.
— Это ведомости. Распишитесь, пожалуйста. Кстати, в бухгалтерию сегодня завезли деньги. Можете получить гонорар. Не побоитесь с такой кучей деньжищ ехать?
— А что делать, Борис Яковлевич, — усмехнулся я. — Как-нибудь отобьюсь.
Подписав документы, я засобирался.
— Вы куда? — расстроился Лоренцо.
— Как куда? Сначала в бухгалтерию за деньгами. Закину домой, а потом на службу. Работа, — пояснил я.
В кабинет зашёл парень примерно моего возраста и комплекции. На нём был серый коверкотовый костюм из тех, что носили нэпманы средней руки, обут в тупоносые «бульдоги», начищенный до зеркального блеска. На голове клетчатая кепка.
Улыбка парня была такой же широкой, как радиатор автомобиля. А ещё он был очень обаятельным и знал это.
— Всем салют!
По реакции Лоренцо я догадался, что режиссёр ждал этого визитёра.
— Георгий Олегович, разрешите, я познакомлю вас с Валерием Фогелем. Вы лишили нас одной «звёзд», — намекнул он на арест Краснопролетарского. — Но, незаменимых людей нет. Худсовет постановил, что главную роль будет играть Валерий.
— Смотрели «Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков»? — спросил Фогель.
Я покачал головой.
— Нет, а что?
— Валера исполнил там одну из главных ролей, — пояснил Лоренцо. — Буквально блистал.
— Круто, — сказал я. — Рад знакомству с известным актёром!
— А я рад знакомству с не менее знаменитым сыщиком! — протянул руку Фогель. — Мне сказали, что я буду играть вас.
— В смысле? — я перевёл взгляд на Лоренцо.
— Мы решили, что главный герой фильмы — сотрудник угрозыска Павел Знаменский должен походить на вас. Даже типаж аналогичный подобрали.
Я оглядел Фогеля.
— Ну… Я б не сказал, что смотрюсь на своё отражение в зеркале…
— Потом, всё потом! Немного грима, и вас потом даже родная матушка не отличит, — засмеялся Лоренцо.
— Понимаю! Искусство кино и всё такое!
— Да-да! Кино — действительно великое искусство. А ещё мы решили применить в нашей фильме максимально реалистический подход.
— Чтобы в кино всё было как в жизни, — поддакнул Фогель.
— Похвально, — заметил я.
— Зритель не должен почувствовать фальши. Мы хотим, чтобы он верил всему, что происходит на экране, а для этого надо не просто хорошо играть. Необходимо полное погружение в героя, — продолжил Лоренцо.