— Кхм… Ну ладно. Бандит, он всегда бандит. Может, оно и к лучшему, — покладисто произнёс Дерибас. — Давайте, рассказывайте про «комитет» подробнее. Что удалось выяснить?
— В состав организации входили трое: главарь и идейный вдохновитель — Панов, в прошлом — подрывник одной из террористических ячеек левых эсеров. Он изготовлял взрывчатку и выбирал объекты для вымогательства среди богатых нэпманов. Наводчиком в банде был парикмахер Архипов. У него обширная клиентура, люди охотно делились с ним информацией, а он передавал её Панову. Ну, а Брылов был основным исполнителем. Все материалы собраны, готовятся для передачи в суд, — не стал растекаться по дереву Барышев, сообщив важное.
— Кто отличился в ходе операции? — спросил чекист.
— Товарищ Быстров и его отдел.
— Что ж… Вижу, не зря Георгия Олеговича откомандировали к нам из Москвы…
— Не зря, — подтвердил Барышев.
— Мне кажется, товарищ Быстров и его коллектив заслуживают награды. Что скажете на этот счёт, Дмитрий Михайлович?
— Я целиком солидарен с вами.
— Что ж… — задумался чекист. — Может у вас будут какие-то пожелания, товарищ Быстров?
— Будут, — сразу откликнулся я.
— И какие? — помрачнел Дерибас.
Очевидно, от меня ожидалось больше скромности.
— Прошу оказать содействие в организации детского сада и яслей для семей сотрудников уголовного розыска и милиции. А так же прошу оказать материальную помощь родным павшего на боевом посту товарища Гаврилова. Он был единственным кормильцем в семье, — спокойно озвучил свои пожелания я.
Дерибас кивнул.
— Я понял вас, Георгий Олегович. Думаю, мы с товарищем Быстровым сможем пробить оба этих вопроса. И никто будет не силах нам помешать. Так, Дмитрий Михайлович?
— Конечно, — улыбнулся Барышев.
— Тогда перейдём к другим вопросам, товарищи сыщики! Дело у меня к вам следующее… — заговорил Дерибас, пододвигая к себе несколько пухлых папок с документами.
Эпилог
На экране появились титры «Конец фильмы», вспыхнул яркий искусственный свет. В зале раздались оглушительные аплодисменты.
Я поёрзал на кресле кинотеатра. Даже волшебная сила киноискусства не сделала его мягким.
Сидевшая рядом Настя довольно толкнула меня локтем.
— Неужели, это ты всё это придумал? — восхищённо спросила она.
— Честно?
— А как иначе? — удивилась она.
— Если честно, от меня тут примерно половина. Остальное киношники переврали, — признался я. — Того убийцу с топором мы совсем по-другому брали. Улик у нас не было, пришлось методом провокаций…
— А в сценарии у тебя как было?
— Почти как в жизни, но, видимо, режиссёр решил, что это не кинематографично и сделал по-своему.
— Всё равно — здорово получилось! — заявила Настя. — А ты что скажешь, Степановна?
Женщина улыбнулась.
— Скажу, что с мужем тебе повезло, Настюша!
— Это точно! — засмеялась Настя и поцеловала меня в щёку.
— Сама такому счастью не верю! До сих пор думаю, что сплю!
— Хочешь — я тебя ущипну, чтобы проверить? — подмигнул я.
— Дома ущипнёшь! Всё дома! — многообещающе, так, как умела только она одна, прошептала Настя, и меня аж бросило в жар.
Вот что значит, любимая женщина!
На сцену тем временем выходила съёмочная группа картины в полном составе: и директор картины Яков Абрамович Корн, и режиссёр Борис Яковлевич Лоренцо, и сыгравший Знаменского — Валера Фогель, и красотка исполнявшая роль эксперта Кибрит, и здоровяк, перевоплотившийся в Томина — я не знал их фамилий, но, говорят, звёзды советского кино не из последних. Оператор, какие-то техники… Человек под сто, если не больше.
Публика с жаром аплодировала. Чувствовалось, что народу «зашло».
Я нарочно попросил, чтобы меня на сцену не приглашали, да и в титрах, вместо моей фамилии стоял псевдоним: там меня указали как Георгия… Победина. И когда я увидел это имя в титрах, то на миг ощутил приступ острой ностальгии.
Смириться с ним я смог только лишь потому, что рядом, в соседнем кресле сидела Настя, моя любимая Настя.
После шквала аплодисментов и моря цветов, Яков Абрамович выдержал паузу и торжественно объявил:
— Товарищи, вижу фильма вам понравилась!
— Конечно! — понеслось с мест. — Ещё давай!
Корн лукаво улыбнулся.
— Ещё говорите⁈ Так вот, у меня для вас радостное известие: наша кинофабрика приступает к работе над продолжением, в котором вы снова встретитесь с полюбившимися героями!
— Когда снимите? — выкрикнули из зала.
— Не затягивайте! Публика ждёт!
Корн с довольным видом снял очки и улыбнулся.
— Очень скоро, товарищи! Очень! Быстрее, чем вы себе можете только представить!
— Это ты написал для продолжения сценарий? — ревниво спросила Настя.
— Я. Можешь поверить: у меня в запасе историй ещё на сто с гаком фильм!
После премьеры, меня, Настю и Степановну пригласили на торжественный фуршет, устроенный здесь же в кинотеатре для съёмочной группы и важных гостей.
— Жора, это несомненный успех! — взволнованно заговорил Корн. — Наша фильма произвела фурор! Люди валом повалят на неё, не только в Одессе, но и по всей стране.
— Было бы здорово! — осторожно произнёс я.
— Всё так и будет! Уж поверь мне — я в деле кино не одну собаку съел! — засмеялся Корн.
— Вам, Яков Абрамович, верю!
— Кстати, а вы заметили, что наш Валера по-прежнему старается вас копировать: у него и костюм и причёска точь-в-точь как ваши?
Настя сразу заметила этот «коспелей» под меня, даже успела пошутить по этому поводу.
— Конечно! Но мне кажется, не стоит всё время быть в образе. А то ещё забудет, каково это — быть самим собой, — вежливо произнёс я.
Фогель, почувствовав, что речь идёт про него, «подрулил» к нам с бокалом шампанского в руке.
— Что скажете, Георгий Олегович? Я был достаточно убедителен?
— У вас дар, Валерий. В этом вам не откажешь!
Он польщённо улыбнулся.
— Я очень старался. Георгий Олегович, не будет бестактным с моей стороны, если я завтра снова приду к вам в уголовный розыск, чтобы задать парочку вопросов.
— Конечно. — улыбнулся я. — Вы же теперь наш человек!
Он приблизил губы к моему уху и тихо произнёс.
— У меня к вам есть ещё один вопрос. Возможно, как раз по вашей части.
— С удовольствием на него отвечу, — сказал я.
Вечеринка затянулось надолго, но мы не стали сидеть на ней до конца. Поймали возле кинотеатра извозчика и вернулись втроём домой.
Утром меня ждало страшное известие: тело убитого Валеры Фогеля нашли в квартале от губернского угро. Его застрелили предательски, тремя выстрелами в спину.
Об этом я узнал из звонка дежурного.
— Понял. Скоро буду, — сказал я, опуская трубку.
Не успел встать и выйти из кабинета, как вошёл Барышев.
— Ты куда?
— Артиста Фогеля убили. Собираю своих, выдвигаемся на место.
Барышев отрицательно покачал головой.
— Нет.
— Что значит — нет, Дмитрий Михайлович⁈ Это мой район. К тому же я знал Валеру. Я обязан расследовать это дело, — сверкнул глазами я.
— Нет — значит нет! — сказал как отрезал Барышев. — Только что позвонил Дерибас. Знаешь, что все подумали, когда увидели тело Фогеля?
— Что?
— Сначала все решили, что убили тебя. Терентий Дмитриевич тоже так полагает. Убийца стрелял не в Фогеля, он охотился на тебя.
— И что с того? Тогда я тем более должен раскрыть это дело!
— Нет, Жора. Сегодня ты покупаешь билеты и уезжаешь вместе с семьёй в Москву. В Одессе тебе грозит опасность. Мы не простим себе, если с тобой случится беда. Я уже связался с Трепаловым. Он тебя ждёт.
— Ему придётся ещё немного меня подождать, — ответил я.
— Георгий, ты не понял — это приказ! — нахмурился Барышев.
— Неважно! — упрямо бросил я. — Я никуда не уеду, пока не найду убийцу Валеры! Можете так и передать!