Фроим Грач в сопровождении Цудечкеса пришел в отель поговорить с мадам Козак. Они сидят перед конторкой, а за конторкой с чернильницей и пресс-папье, восседает Любка с уснувшим голым младенцем на руках.
Фроим. Мадам Любка, вы умная женщина. Я пришел к вам, как к собственной матери. Я полагаюсь на вас, мадам Любка. На Бога в первую очередь, а потом на вас.
Любка. Говори!
Цудечкес не удержался и вмешался в разговор. Цудечкес. Мадам! Это деликатное дело и должно остаться антр ну, но между нами. Вы сами знаете, мадам, что сейчас в Одессе есть два человека: Фроим Грач и Беня Крик. Но они работают отдельно. Это стыд! Один стар, но мудр, другой молод, но слишком горячий. Нет счета тому, что они могли бы сделать вместе. Любка. О таком чуде можно только мечтать. Фроим. Мадам Любка, я пришел до вас, как к родной маме...
Цудечкес. Мосье Грач имеет товар. У него есть дочь, известная на всю Одессу Сонька-Золотая Ручка. Огонь-девушка. А Беня, как вы знаете, все еще не женат.
Любка Козак решительно прервала его. Любка. Больше ни слова! Я беру это дело в свои руки!
Фроим (растроганно). Мадам Любка. Я к вам как к родной матери. Вы об этом не пожалеете.
Любка. Сказано - сделано. Пойду вытащу жениха.
Любка Козак, не отняв младенца от груди, повела гостей по коридору к одной из дверей, знаком велела им сесть и ждать и своим ключом отперла дверь. 34. Интерьер. Еще одна комната в отеле. Вечер
Эта комната отличается от других своим размером и убранством и явно предназначается для состоятель
ных визитеров. Здесь кровать самая большая в отеле и множество зеркал в золоченых рамах по стенам. Пять или шесть абсолютно нагих девиц сформировали живописную группу в постели и в центре этого переплетения женских рук и ножек восседает хохочущий Беня Крик, очень довольный времяпрепровождением.
Любка с места в карьер обратилась к нему.
Любка. Хватит баловства! Есть дело, Беня. Мосье Фроим Грач пришел сюда повидать тебя.
Движением своих крепких плеч Беня стряхнул с себя тела девиц и уселся в подушках, готовый к разговору. Мадам Козак склонилась к нему и зашептала на ухо.
Беня внимательно слушает, при этом не забывая накрыть обнаженных девиц простыней.
Б е н я. Я обдумаю это. Надо подумать, мадам Козак. Скажите старику: пусть подождет. 35. Интерьер. Коридор в отеле. Вечер
Фроим Грач и Цудечкес терпеливо дожидаются в коридоре у массивных белых дверей с начищенной медной ручкой. Ручка повернулась, открылась дверь, в коридор вышла с младенцем на руках Любка Козак и заперла за собой дверь.
Любка. Он сказал подождать. Он должен хорошенько подумать.
Цудечкес. Боже упаси! Никто его не торопит. Дело серьезное, и, конечно, он должен подумать.
Любка. Вы не найдете лучшего мужа вашей дочери, мосье Грач. Это не мужчина, это - жеребец. Одной женщины ему недостаточно - дай ему сразу пять и даже шесть девиц. Вы видали такое? Ах, какие внуки у вас будут!
Фроим. Спасибо вам на добром слове, мадам Козак. Он как раз тот зять, который нам нужен. От него пойдут хорошие детки. 36. Экстерьер. Улица перед отелем. Ночь
Соня озабоченно прохаживается по улице. Рабочий, стоя на высокой лестнице, зажигает огонь в газовых фонарях.
Соня. Вы не видали моего отца?
Рабочий. Глубокоуважаемого Фроима Грача?
Соня. Единственное, что можно с этим глубокоуважаемым, это посылать его за смертью. Его послали по важному делу, а он исчез.
Рабочий. Ваш отец не исчез. Он отдыхает в заведении глубокоуважаемой мадам Любки Козак.
Он кивнул в сторону отеля с красным фонарем над входом.
Соня. Старый вор! Тело моей бедной мамы еще не остыло, а он... Ладно, допрыгается и оставит меня круглой сиротой.
Мимо них, стуча по булыжнику, проехал экипаж, полный пьяных англичан с парохода "Галифакс". 37. Интерьер. Коридор в отеле. Ночь
Фроим Грач все еще дожидается в коридоре, прислушиваясь к сладостным стонам девиц и конскому ржанью Бени.
Потеряв терпение, он встал со стула и легонько постучал в дверь. Там затихли голоса и только недовольный голос Бени проник из-за двери.
Б е н я. Я занят. Я очень занят, мосье Грач. Поимейте немного терпения.
Любка Козак, с уснувшим младенцем на руках, проследовала по коридору.
Любка. Разве вы не видите: он очень занят. Молодая кровь...
Фроим Грач недоуменно раскинул руки.
Фроим. Я тоже был когда-то молодым, но...
Любка. Но вас никогда не называли Королем.
Стоны и сладострастные вопли за дверью возобновились. 38. Экстерьер. Набережная. Ночь
Вдоль набережной газовый свет уличных фонарей мягко сияет, отражаясь от черных лакированных боков колясок под цокот копыт проносящихся под старыми каштанами бульвара. Где-то во глубине сада журчит
медью труб духовой оркестр модный вальс "На сопках Манчжурии".
Соня, прижав лицо к своей гитаре, облокотилась на парапет. Внизу на море отсвечивала зеркальными осколками лунная дорожка.
За спиной Сони нервно топчется Цудечкес, с тросточкой и в соломенной плоской шляпе-канотье.
Цудечкес. Любовь, что такое любовь, Соня? Когда мы слишком молоды и кровь гремит в наших жилах, как горный ручеек по камушкам, - это одно. Но когда мы становимся умней, то открываем, что зажигаемся огнем, как солома от спички, а что остается потом? Черное пятно от костра и серый пепел, разносимый ветром. Послушай, Соня, старого вора, держись подальше от Бени. Он тебе счастья не принесет. Такие, как Король, недолго держат свою голову на плечах. Тебе нужен не только муж, но и отец, который сможет вывести твоих деточек на дорогу. Кроме того, Соня, ты - наша коллега по работе и недаром тебя зовут Золотая Ручка. Таких, как ты, в Одессе на пальцах одной руки не насчитать. Беня - лучший налетчик в Одессе, какого этот город когда-либо знал. Вам будет тесно в этом узком мире. Два тигра в одной клетке не уживутся.
Соня. Прекрати, слышишь? Не действуй мне на нервы.
Цудечкес (в упоении от своей речи не слышит угрозы в Сониных словах). Ты выйдешь за порядочного, тихого еврея... не нашей профессии... и вся Одесса скинется тебе на приданое. Ты будешь купаться в молоке и каждый Божий день на завтрак иметь к столу исключительно пирожные со сливками. И, пожалуйста, не забудь, Соня, в конце концов, ты - женщина, что среди достойных образованных людей не зря называют слабым полом.