8 июля 2016 года
– Внимание всем! Внимание на меня!
Полицейского инструктора, который отвечает за нашу «подготовку» и ведет брифинг, зовут Артур Скачинский, он польский полицейский инспектор, бывший боец спецподразделения по борьбе с терроризмом. Он один из пяти бывших полицейских инспекторов, которые переведены на работу в центр и курируют украинские группы. Согласно протоколу, мы проходим обучение вместе с нашими украинскими курсантами, курс обучения активным действиям очень короткий – всего месяц. После чего мы – уже отработанными и спаянными группами – выезжаем к месту службы и там приступаем к борьбе с преступностью. Наша задача как инспекторов международной миссии, нанятых в рамках программы помощи ЕС – Украина, – уже в процессе работы на месте передать знания украинским полицейским, большая часть которых не имеет вообще никакого опыта полицейской работы, и одновременно с этим проконтролировать их на предмет коррупции и всего прочего. Через год мы должны оставить на месте (конкретно в Одессе) уже готовые полицейские подразделения, способные минимально выполнять полицейские функции на европейском уровне. В дальнейшем, как только самая острая потребность в новой полиции будет снята, они будут ездить в Европу уже на продвинутые программы полицейской подготовки – по криминалистике, психологии и так далее. А возвращаясь, будут учить своих коллег, передавая полученный в Европе опыт. Таким образом, через три-четыре года Украина будет иметь в Одессе совершенно новую полицию из совершенно новых, не связанных с прогнившей и коррумпированной милицейской системой людей. Наша группа и четыре другие такие же – первые ласточки этой программы. Киев, Львов, Днепропетровск, Мариуполь, Одесса. Почему-то нет Харькова. Первые пять городов, в которых будет внедряться программа.
Украинцев всего двадцать четыре человека, и нас, европейских полицейских, двенадцать. Двое из Великобритании, остальные из разных стран. Я иду как представитель Швеции, единственный. Как так получилось? А вот так и получилось. Абаль, которая прикрывает профессией журналиста работу в интересах СЕПО, шведской полиции безопасности, сделала на меня документы, что я шведский полицейский, специалист по борьбе с организованной преступностью (читай: русской мафией). Сделала на мою «настоящую» фамилию, здесь это никого не смущает. Да, русский, но прибалтийский русский, потом переехавший в Скандинавию, получивший гражданство. В этом нет ничего нового, в Германии вообще три миллиона иммигрантов русскоязычных проживают, а за счет ГДР количество тех, кто знает русский, приближается к 8–9 миллионам – то есть 10 % населения страны. Русскоязычным является и Манфред, полицейский из Берлина. Правда, он, ко всему прочему, открытый гей, так что отношения и со мной, и со всей группой у него, мягко говоря, натянутые. Толерантности нам не хватает, толерантности…
Лучшим моим другом из инструкторов можно считать Дидо. Он так-то Дидье, но говорит, чтобы его называли Дидо. Сын француженки и алжирского араба, сильно похож на наших кавказцев от этого. Сначала служил в CRS – Корпусе республиканской безопасности, это что-то вроде спецназа внутренних войск. Затем из-за травмы, полученной, как он говорит, на тренировке, перешел в Центральный директорат внутренней безопасности МВД Франции, в группу, занимающуюся проблемами терроризма. В смысле не антитеррористический спецназ, а те, кто ведет криминальные расследования, связанные с терроризмом. Он разговаривает на русском – верней, это он думает, что разговаривает на русском, носит серьгу в ухе, запросто бьет в морду, если ему что-то не нравится, и лучше, чем я, обращается с «Глок-17». Еще мне кажется, что его имидж бунтаря и хулигана скрывает под собой его истинное лицо и у него, как и у меня, несколько иная миссия.
Что касается меня, то мне тут непросто. Проблема в том, что я – не полицейский, меня не учили на полицейского. Я – разведчик, а это несколько другое. Да, я проходил курсы частного детектива, в том числе и международные, чтобы соответствовать легенде, но это все равно не то. Например, у меня очень общие познания в криминалистике, и я засыплюсь, если вы будете задавать вопросы по шведскому уголовному и уголовно-процессуальному законодательству. А это то, без чего моя легенда шведского полицейского сыплется, как карточный домик. А желающие задать вопросы есть. Вон, посматривает на меня Марко Гурвич. Если верить тому, что он рассказал о себе, он сын беженцев из Хорватии, работает в легендарном Скотленд-Ярде, точнее, в СО-14, спецподразделении по борьбе с организованной преступностью. Один из двух англичан в группе – только вот почему он с поляками общается на польском, если он хорват? Это самый неприятный тип здесь, лично для меня опасный.