Программой?… Тоже нет! Программа повсюду убогая, жалкая, кочующая из одного иллюзиона в другой и до оскомины приевшаяся публике!
Чем же?… На этот вопрос можно ответить одним словом: реклама!
О, реклама в Одессе ведется умело… Доходит до сказочного в своей наглости и крикливости. Где, как не в Одессе, можно встретить такой анонс: «Не было! Грандиозно! Смех сквозь слезы! Слезы сквозь смех!.. Только у нас в театре» и т. д.
Публика ловится на удочку, платит двугривенные и полтинники и получает за свои деньги старую неинтересную картину.
Другой иллюзион расписывает программу аттракционов: «Мировая сенсация! Только у нас! Небывалые трюки! Вечер музыки и пения»… А публике преподносятся два-три номера до того всем известные, что даже мальчишки-газетчики на улицах уже три года распевают весь репертуар этих «номеров».
Но самый интересный рекламный трюк стал применяться в последнее время…
Почти ежедневно в маленьких газетах появляются сообщения о том, что в «таком-то театре такая-то картина до того подействовала на публику, что были случаи истерик, вызывали карету скорой помощи» и т. д. А один из иллюзионов в своем анонсе так прямо и заявил, что «во время демонстрирования такой-то картины около театра дежурит карета скорой помощи»…
Объясняется все это очень просто! Оказывается, в Одессе в последнее время появилась какая-то дама, сделавшая себе профессию из инсценировки истерик; говорят даже, что установлена такса за «сеансы»:
просто истерика – 5 рублей;
истерика со скандалом – 10 рублей;
истерика со скорой помощью – 15 рублей.
А публика глядит и верит…
Так процветают в Одессе иллюзионы…
N. N Лучший друг
Молодой человек жаловался своему другу.
– Две недели тому назад, – говорил он, – я был счастливым человеком: хотя имел немало кредиторов, но зато ласки моей дорогой Нины вполне меня вознаграждали за все неудобства моего положения. Ныне Нина меня бросила, остались одни кредиторы. О, как я несчастлив!
– Твое теперешнее положение лучше прежнего, – ответил друг, – и я тебе это сейчас докажу.
Во-первых, кредитор постоянно тобою интересуется. Ты болен – он первый хочет знать об этом и, если с тобой очень скверно, он первый тебе поможет. Если ты умрешь, кто тебя пожалеет? Будь уверен, что не Нина.
Во-вторых, сколько раз твоя возлюбленная назначала тебе свидания, не являясь на них! Кредитор никогда не запоздает!
В-третьих, сколько раз возлюбленные были причиной банкротств своих поклонников! Кредитор никогда тебя не разорит, ибо, следуя поговорке, ты знаешь, что кто платит долги, тот обогащается.
Борис Бобович Ужасы действительности
В десять часов вечера к Лидии Сергеевне пришел голый Платон Иванович. Лидия Сергеевна не замедлила, конечно, упасть в обморок, а голый Платон Иванович присел пока что возле госпожи Кутковой и, спокойно отдуваясь, стал ждать.
Когда она пришла в себя, Платон Иванович начал:
– В моем дезабилье я совершенно не виноват: меня раздели на улице грабители.
– Почему же вы раньше мне не сказали этого – я не падала бы понапрасну в обморок?… Какой вы нехороший!
Лидия Ивановна кокетливо обнажила молоко своих зубов и укоризненно покачала головой:
– Однако вы абсолютно наги. Так грабители не раздевают.
На что Платон Иванович ответствовал:
– Вы ошиблись: я в pince-nez.
Госпожа Куткова теперь более внимательно взглянула на гостя и действительно заметила поразительно гармонирующее его открытой наружности pince-nez, легко и изрядно украшавшее его правильный классический нос.
– Ах, – томно вздыхая, сказала она, – если бы ко всему еще хоть одну штанину, все было бы отлично.
Тепло и уютно устраиваясь в кресле, Платон Иванович не выражал ни малейшей тоски по безвременно похищенному костюму и пальто и смачно попивал горячий вкусный чай, о котором успела позаботиться гостеприимная хозяйка.
– Вы видите, дорогая Лидия Сергеевна, как страстно, как пламенно я вас люблю? Я шел к вам, по дороге меня раздели, ограбили, и я все-таки пришел к той, к кому влечет меня мой жалкий жребий…
Платон Иванович вдохновенно почесал свою грудь и упал на колени перед возлюбленной, предварительно незаметно пряча в ухо оставшийся после чая кусочек сахару.
– Дорогая Лидия Сергеевна! Не отвергайте моей любви и не говорите, что я голыш. У меня есть два дома и четыре дачи, но костюма у меня нет… Что с того? Не жалея последней рубашки, я кладу к вашим ногам свое pince-nez.