Раздался стук в дверь.
– Милая, у тебя там все в порядке? – спросил Тристан.
– Все отлично.
– Может, тебе принести что-нибудь?
Я села на коврик и уставилась на груду деревяшек в углу. В комнате постепенно темнело. Забравшись на диван, я свернулась калачиком и отрубилась.
* * * * *
Как и положено, я уведомила Скита об увольнении за две недели, но дома молчала как рыба.
Услышав новость, Пэм обняла меня, а Рэймонд сказал, что они будут по мне скучать.
– Значит, ты нашла другую работу? Получше? – спросил Рокки.
Я покачала головой.
– Она должна думать о себе, – объяснил Рэймонд. – Должна двигаться дальше. Здесь она не на своем месте.
– Так ты от нас уезжаешь? – изумился Рокки. – Уезжаешь из Эмерсона? А как же твой муж?
Рэймонд положил руку парнишке на плечо.
– Для нее это лучший выход.
– Мужу я еще не сказала.
Пэм сжала мою ладонь. Рэймонд неуклюже потрепал по спине. По их взглядам я поняла – худшее еще спереди. Стоило вообразить реакцию Тристана, как внутри все сжалось и подступила тошнота. Я бросилась в уборную.
Когда я вернулась, Рэймонд нахмурился:
– Ты бледная, как привидение. Похоже, у тебя желудочный грипп. Сейчас он повсюду. Иди-ка лучше домой и отдохни.
Вспомнив о Тристане, развалившемся в своем кресле с банкой пива в руке и крошками на груди, я сказала, что лучше поработаю. Пэм налила мне стакан лимонада и придвинула крекеры. Чем дальше, тем шибче мне плохело. Грипп ли это или что-то другое? Неужели я на нервах подхватила какую-то заразу? Я села, надеясь, что голова перестанет кружиться. От запаха мяса обратно затошнило, и я метнулась в туалет.
Всю неделю я не могла удержать в себе ни кусочка еды и слегка температурила. К тому же на меня навалилась такая усталость, что еле-еле получалось подниматься с кровати. Почему так? Недомогание я списывала на нервы. Я похудела и чувствовала себя вывернутой наизнанку. Как-то Тристан налил мне томатного супа из жестяной банки. Во мне тот суп и минуты не задержался, с тем же успехом можно было вылить его прямо в унитаз. Следовало показаться врачу, и я уговорила Тристана отвезти меня к Джерри с Оксаной. Была мысль съездить самой, но муж засек бы пробег на тахометре, а мне хотелось избежать новой сцены. Просто не было сил на очередную разборку.
– Что ты с собой сделала?! – воскликнула Оксана, взглянув на меня. – Выглядишь совсем паршиво. Круги под глазами, бледная. Боже мой, да тебя трясет.
– Я несколько дней почти не спала.
Она обняла меня и усадила за кухонный стол. Считая пульс и слушая сердцебиение, Оксана сыпала вопросами: «Что ты ешь? Хорошо ли спишь? Усиливается ли тошнота в какое-то определенное время суток? Кашляешь? Насморк есть? Грудь увеличилась? Стала чувствительней?»
Я терпеливо отвечала, а затем спросила:
– При чем тут грудь?
Оксана взяла меня за руку и ласково сказала:
– Рыбонька, судя по твоим симптомам, это никакой не грипп, а утренний токсикоз. То есть круглосуточный токсикоз в твоем случае. Мечта сбылась. У тебя будет ребенок.
– Ребенок! – Я вскочила и крепко обняла Оксану.
– Я так рада за тебя. – Она тоже сжала меня в объятиях.
Какое-то мгновение я ощущала небывалый подъем и счастье. Не терпелось поделиться новостью с бабулей.
Тристан. Мне обухом в голову ударила мысль, до какой степени эта новость все меняет.
Я села, спрятала лицо в ладони и заплакала.
– Эй, я-то думала, ты обрадуешься, – вздохнула Оксана. – Не переживай, может, я еще ошиблась.
Чтобы да, так нет, я уже знала, что она не ошиблась. Даже не изучая долгие годы медицину, наши женщины каким-то внутренним чувством разбираются в таких вещах.
Оксана погладила мои подрагивающие плечи. Когда я перестала плакать и начала икать, она промокнула мои слезы кухонным полотенцем. Голова шла кругом. Я беременна. Беременна. Умереть – не встать. У меня же так долго не получалось забеременеть. Я положила руку на живот. Ребенок.
– Что случилось?
– Я едва решилась от него уйти, – прошептала я. – И что теперь делать?
– Прямо сейчас ничего не стоит решать, – сказала Оксана. – У тебя еще есть время успокоиться и хорошенько подумать. Главное, не пори горячку.
Я круглыми глазами вдруг разглядела, что это Влад мог подкинуть мне новый драгоценный подарочек, и обратно уронила лицо в ладони.