И как грустно сознавать, что ни один отечественный музей даже не подумал приобрести в свою коллекцию какой-нибудь экспонат из тех, которые составляют предмет гордости национальной моды. Ведь мода на русское в одежде пришла к нам от Поля Пуаре, а ее отголосками были работы Ламановой и многочисленных домов моды русских эмигрантов в Париже 1920-х годов! Необходимость создания Музея национальной моды назрела давно, он должен стать и справочным центром, и практической лабораторией для тысячи российских авторов, работающих с текстилем. Собрания народного костюма и дворцового платья являют собой лишь два сегмента истории стиля, они не в состоянии заполнить огромную лакуну. Собраний городского модного костюма XX века, созданных известными кутюрье мира, в России нет. Начинать создание такого музея следует уже сейчас, собирая, приобретая, реставрируя предметы моды XX века, в том числе и работы Поля Пуаре.
Талант Поля Пуаре состоял и в великолепном выборе сотрудников. В 1910-е годы Пуаре тесно сотрудничает с прекрасным французским художником-графиком Раулем Дюфи. В 1912 году на работу приходит прекрасный испанский художник-иллюстратор Хосе де Замора, а в 1913-м мастер принимает к себе в Дом русского художника – Романа Тыртова, петербуржца и сына адмирала, широко прославившегося в Европе и Америке в 1920-е годы под псевдонимом Эрте. Эрте рисует для Пуаре юбку-абажур и оттачивает свое мастерство непревзойденного иллюстратора мод стиля art deco. Несмотря на последующие разногласия и даже судебное разбирательство, связанное с использованием Эрте имени Поля Пуаре на своих изделиях в годы Первой мировой войны, сам художник в своих воспоминаниях «Вещи, о которых я помню» очень тепло пишет о таланте Пуаре. Мэтр продавал свои платья многим русским клиенткам, часть из его уникальных платьев были куплены в России после исторического показа в 1911 году, и некоторые из них хранятся сейчас в коллекции платьев Эрмитажа в Санкт-Петербурге.
Знаменитый эксцентричный князь Феликс Юсупов тоже был горячим поклонником творчества Поля Пуаре и, судя по его воспоминаниям, обставил свою лондонскую квартиру исключительно мебелью и коврами работы ателье «Мартин», дочернего предприятия кутюрье, создававшего убранство интерьеров. Стиль Пуаре был очень любим в предреволюционной России, и одна русская модница писала в 1917 году для журнала «Столица и усадьба»: «Покачиваясь на восьмисантиметровых каблуках сторублевых ботинок, в самом простеньком туалете, фасона chemise, чуть-чуть вышитом старым серебром (модель Пуаре), гладко причесанная, она похожа на подростка, такая невинная, трогательно-простая, когда говорит поклонникам: “Видите, я тоже борюсь с роскошью, это, право, совсем не трудно”».
О невероятной популярности стиля Поля Пуаре в России свидетельствует также и роман известного французского писателя Ромена Гари «Обещание на рассвете», где автор описывает свои детские годы в польском городе Вильно. Именно там его мать, бывшая актриса, открыла псевдофилиал Поля Пуаре на улице Погулянка. Там она продавала вольные копии его моделей без всякого разрешения из Парижа. Дело шло довольно успешно, пока клиентки не усомнились в аутентичности платьев. Они потребовали встречи с великим мэтром моды. Находчивая предпринимательница уговорила французского кондитера-булочника, работавшего неподалеку, предстать перед недоверчивыми клиентами в виде Поля Пуаре, что и было сделано, и на какое-то время репутация «дома» была спасена. Есть и другое свидетельство нашей соотечественницы, красавицы и фотомодели Ии Григорьевны Ге, в замужестве леди Абди, которым она поделилась в личной беседе со мною: «Я познакомилась с Полем Пуаре сразу после свадьбы в 1923 году. Мое первое платье после замужества я заказала ему. Это было длинное коричневое бархатное платье с подвесками на низкой талии. Пуаре заинтересовался мною в то время, когда меня в Париже еще никто не знал». О показах Поля Пуаре в Париже пишет в своих эссе и писатель Максимилиан Волошин, а известная русская художница с Монпарнаса Мария Васильева создает скульптурный портрет кутюрье в виде большой куклы. Впоследствии Поль Пуаре станет принимать к себе на работу и русских манекенщиц – беженок от революции. Так, уже в 1920-е годы у него работала русская манекенщица баронесса Кира фон Медем, в замужестве Кира Середа. Во время встречи со мною в Монморанси она вспоминала: «Поль Пуаре хотел, чтобы я к нему поступила, и дал примерить свое платье. Но затем сам его надел и стал показывать, как надо его демонстрировать». Несколько позднее к Пуаре поступила очаровательная Ксения (Киса) Куприна, дочь знаменитого писателя. В своих воспоминаниях она пишет о работе в его Доме: «Он заставлял манекенщиц выстраиваться в полукруг и долгим тяжелым взглядом рассматривал каждую. Потом, остановившись возле одной из них, вдруг делал жест, как бы отгоняя муху. Это значило, что эту девушку выгоняют». Затем Ксения продолжает: «Новые модели создавались каждые шесть месяцев. Приходилось часами стоять на помосте, и модельеры драпировали на нас ткани, кружева, ленты, кроили, закалывали, как на деревянных манекенах. Часто от усталости девушки падали в обморок». Затем Кису выбрали в числе двенадцати манекенщиц для гастрольной поездки в Берлин с показом моделей Пуаре в театре «Die Comedie». Специально для этого турне кутюрье создал коллекцию пальто в ярко-желтую и зеленую полоску, которые символизировали новую тенденцию в его творчестве – простоту в крое и геометрию в орнаменте. Он решил показать свою новую коллекцию еще до вечернего дефиле в одном из берлинских кафе, тем самым сорвал контракт и пытался ретироваться со своими девушками-манекенщицами.