Калинка снова нарушила молчание:
— Папа, а мы можем взобраться наверх?
— Можем! — Ни на минуту ребенок не должен сомневаться в наших неограниченных возможностях.
— Давай взберемся!
Я смотрю на высокий берег. До шоссе метров двести с лишним, этот склон, конечно, не назовешь альпинистским маршрутом, но подъем будет нелегким. Однако отступать нельзя. Тем более, что Калинка говорит:
— Смотри, какие красивые цветы! Соберем букет для мамы.
После этого и думать нечего подыскивать предлог для отступления.
И мы трогаемся. Вернее, трогаюсь я и тащу за собой маленькую девочку, которая изо всех сил старается идти со мной в ногу, чтобы я видел, что она не слабенькая и не только хочет, но и может.
На небольшой площадке мы останавливаемся передохнуть. Море под нами стало еще синее, а когда мы осмотрелись, оказалось, что сидим среди цветущего фиолетово-красного клевера. Здесь природа воистину не знает меры в красках. Выше начинался сыпучий песчаный склон, покрытый желто-лиловыми цветами какого-то ползучего растения с мясистыми зелеными листьями. Они блестели, как настоящее золото, а дальше виднелись фиолетовые колокольчики и темно-синие фиалки.
Мы поднимались все выше, пробираясь среди зарослей дикой мимозы, которая устало опустила ветви, отягощенные светло-желтыми цветами.
И вот мы вышли к шоссе.
Глубоко под нами простиралось море. Было так хорошо, что мы не слышали, как свистят по асфальту шины автомобилей. Дочь смотрела в ошеломлении и уже в третий раз спрашивала:
— Разве мы были внизу?
В эту минуту рядом с нами остановилась машина. Из нее вышел человек с обветренным лицом спортсмена. Мы с ним встречались иногда на теннисном корте и, кончив сет, пили пиво, пережевывали миндаль и новости. Он всегда носил коричневые или бежевые костюмы, темные рубашки и светлые галстуки, был доволен всем светом и самим собой.
— Как вы поживаете? Куда собирались? Мы ждали вас в «Боулинг-клубе», но вас не было. И жены вашей что-то не видно.
Я вспомнил, что несколько дней назад на каком-то коктейле был разговор о том, что в воскресенье мы, может быть, увидимся в клубе, поиграем, а там выпьем аперитив или пообедаем в каком-нибудь прибрежном ресторане, где всегда есть панированные кальмары, печеная дорадо или мерлан, хорошее белое вино.
Я пробормотал какое-то не очень связное извинение, потом мы перешли на новости. Знаете ли вы, куда уезжает министр иностранных дел? И почему вчера принял именно посла такой-то страны? А вы слышали, что государственный секретарь министерства будет сменен? Не может быть, вы просто не знаете, насколько они близки с премьером. Зато достоверно, что посол такой-то страны уезжает! (Ну и новость, этот посол всего неделю назад был у меня с прощальным визитом).
И так далее.
Иные вопросы остаются без ответа, но это в порядке вещей. Каждый спрашивает и каждый знает, что собеседник ничего ему не ответит, если что-то разузнал. И все-таки спрашиваю я, и все-таки спрашивают меня. Это тоже стиль игры, неизбежное правило, «сквиз», за которым чаще всего даже не кроется бог весть каких намерений.
Мы прощаемся. Коричнево-золотистая машина — в тон всему гардеробу моего коллеги — исчезла за поворотом. Теперь можно выйти на шоссе, которое спускается к пляжу с рестораном, и через полчаса мы увидим маму. Но Калинка говорит:
— Давайте спустимся отсюда!
И это чудесная идея. Мы начали спускаться. Медленно и осторожно. Еще минута, и я подхватываю дочку, помогая ей спрыгнуть на песок «нашего залива». Там были незваные гости. Двое мальчишек лет семи — восьми в поношенных штанах искали мелких осьминогов или кальмаров, которые зарываются в песок у самого берега. Они ходили по колено в воде и зорко всматривались в дно. Чуть заметное колебание песка означало, что под ним прячется осьминожек, и мальчишки тут же вонзали в песок короткий трезубец. Несколько раз с успехом.
— Мсье, не купите ли вы их? Смотрите, только что пойманы! Есть и морские черви!
Морские черви хороши для наживки, это для рыбаков. Я знаю одну стену у древнеримских ворот, где всегда крутятся мальчишки и предлагают морских червей за гроши, которых им, вероятно, хватает на хлеб.
Но мы спешили.
Мы спешили к маме, чтобы рассказать ей про все чудеса, которые увидели, про крошечные бухточки с прозрачной синевой, про разноцветные ракушки, цветы и деревья, про двух мальчишек, которые наловили много кальмаров и осьминожков. Мы унесли с собой воспоминание о тоске в детских глазах и рваных штанишках, о посиневших от холодной воды ногах и огромных желтых цветах мимозы, о белых усах бербера, прошагавшего мимо нас по шоссе, и о длинных солнечных лучах, которые скользили по водорослям, выброшенным ночью на берег.